| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ИОАНН ЦЕЦ [греч. Ιωννης Τζτζης] (ок. 1110 или 1112 - после 1180 или 1185), визант. писатель. Источники Биография И. Ц. в основном реконструируется благодаря его эпистолярному наследию. Сохранилось и опубликовано собрание из 2 книг, включающее 107 расположенных в хронологическом порядке писем, к-рые относятся к 1138-1170 гг. Эти письма подготовил к публикации И. Ц. Сборник известен в 2 авторских редакциях (ранней и поздней). Среди адресатов И. Ц.- члены имп. фамилии (Мануил I Комнин, Анна Комнина и др.), чиновники высшего ранга, друзья и ученики. Внимание автора к деталям столичной жизни делает сборники писем важным источником для изучения визант. быта. Сведения о происхождении И. Ц. и об истории его рода содержит «Книга историй». Это написанный политическим стихом (пятнадцатисложником) пространный (более 12,5 тыс. стихов) историко-этнографический авторский комментарий к своим письмам, составленный между 1144 и 1170 гг. Закрепившееся в научной лит-ре название «Хилиады» (букв.- Тысячи) не является авторским и принадлежит 1-му издателю (Н. Гербелю), в 1546 г. разделившему 600 «историй», составляющих сочинение, на 13 книг приблизительно по тысяче стихов в каждой. Образ автора представлен в схолиях к античным сочинениям и в ученых гекзаметрических поэмах, что в целом нетипично для визант. традиции. И. Ц. включает в свои произведения эпизоды из собственной биографии (напр., воспоминание о путешествии пешком из пров. Веррия в К-поль), жалобы на безденежье и отсутствие покровителей, едкие выпады против др. схолиастов, а также рассуждения о технике создания лит. произведения: цитировать ли тот или иной источник по памяти или же сверяться с оригиналом, хватит ли ему оставшихся листов кодекса и т. п. Биография По материнской линии И. Ц. принадлежал к аристократическому роду: его бабушка была дочерью родственницы Марии Аланской (дочери груз. царя Баграта IV) и севаста, и вел. друнгария Константина (по предположению издателя «Хилиад», племянника патриарха Михаила I Кирулария ) и пользовалась покровительством имп. Евдокии Макремволитиссы. Отец И. Ц. Михаил был незнатного происхождения. Он позаботился об образовании сыновей: известно, что старший брат И. Ц., Исаак, также занимался лит. творчеством, в нек-рых рукописях комментарии к Ликофрону атрибутируются ему, а не И. Ц.; младшему брату Андронику И. Ц. посвятил стихотворный комментарий к «Исагоге» Порфирия (подробнее об образовании и происхождении И. Ц. см. Gautier P. La curieuse ascendance de Jean Tzetzes//RÉB. 1970. Vol. 28. P. 207-220). |
| Статья посвящена византийской «предыстории» кризиса в Русской Церкви 1156–1169 гг., вызванного введением новых постовых и аскетических норм греческими иерархами во главе с митрополитом Константином I. Внимательное изучение конфликтов 1040-х – 1060-х гг. внутри Константинопольской патриархии, вызванных вначале бездействием, а затем, наоборот, активными действиями императора Мануила I Комнина, позволяет выявить борьбу двух церковных партий, состоявших преимущественно из бывших или действующих диаконов Св. Софии. Одна партия стремилась сохранить в Церкви status quo, сложившийся при первых Комнинах, в том числе, в соблюдении постовых норм, согласно старой («студийской») традиции: ее представляли патриархи Косма II Аттик и Николай IV Музалон, митрополит Евстафий Диррахийский и такие интеллектуалы, как Михаил Солунский, Никифор Василаки, Сотирих Пантевген и, вероятно, Иоанн Цец. Другая партия стремилась к ревизии постовых и аскетических норм, усматривая в этом возвращение к древним правилам и ориентируясь на реформированную («евергетидскую») монашескую традицию: в ее рядах были патриархи Михаил II Куркуас и Феодот II, высокопоставленные чиновники Лев Иканат и Иоанн Пантехн, диакон Василий-«Вагой», митрополит Эфесский Георгий Торник и митрополит Киевский Константин I. В своей борьбе эти партии не гнушались различными средствами и последовательно смещали неугодных им патриархов, а других несогласных объявляли еретиками и, при возможности, подвергали репрессиям, в чем особенно преуспела вторая из указанных партий. Наконец, на соборах 1156 и 1157 гг. второй партии удалось окончательно расправиться со своими оппонентами, что позволило Константину I Киевскому и близким к нему иерархам безоглядно насаждать новые аскетические нормы на Руси. Однако после собора 1166 г., когда Мануил I стал склоняться к унии с Римом, репрессии начали применяться уже и к тем, кто десятилетием ранее праздновал победу. В частности, это могло быть причиной отправки на Русь Константина II Киевского, если понимать эту отправку как почетную ссылку. С 1170-х гг. ситуация в патриархии меняется, и влияние этой партии сходит на нет. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ЛУКИЯ [Греч. Λουκα] († 303 или 304), мц. Сиракузская (пам. 13 дек.). Источники Мученичество Лукии Сиракузской. Миниатюра из Минология Василия II. 1-я четв. XI в. (Vat. gr. 1613. P. 242) Мученичество Лукии Сиракузской. Миниатюра из Минология Василия II. 1-я четв. XI в. (Vat. gr. 1613. P. 242) Греч. Мученичество BHG, N 995 было написано в первые десятилетия V в. ( Joanne. 1758; Barreca. 1902; Martirio di S. Lucia. 1959). Сохранились также его переработанные и сокращенные версии: вариант с кратким предисловием BHG, N 995c ( Halkin. 1975. P. 289-293), эпитома BHG, N 995е ( Idem. 1956), эксцерпция BHG, N 995f ( Barreca. 1902. P. 25-26). В IX в. на основе Мученичества BHG, N 995 сиракузским агиографом был создан панегирик BHG, N 995d ( Costanza. 1957). В XII в. Иоанн Цец посвятил Л. Похвальное слово BHG, N 996 ( Пападопуло-Керамевс. 1909). Неизданной остается «Похвала городу Сиракузам по причине святой Лукии» BHG, N 995g. Лат. Мученичество BHL, N 4992, переработка греческого, было создано в VI в. ( Beaugrand. 1882). В VII в. оно было известно св. Альдхельму (ок. 640-709), который изложил историю Л. в прозе («Трактат о девстве» - Aldhelm. De laud. virg. 2//PL. 89. Col. 142-143) и в стихах (поэма «О похвале девам» BHL, N 4993 - Idem. Poemata de laudibus virginum//PL. 89. Col. 269-270). На этом же Мученичестве основывался Беда Достопочтенный при составлении заметки для своего Мартиролога в 1-й пол. VIII в. (сохр. в составе Мартиролога Флора сер. IX в.: Quentin H. Les martyrologes historiques du moyen âge. P., 1908. P. 81). Более подробно история мучения Л. изложена в Мартирологе Адона Вьеннского 2-й пол. IX в. (PL. 123. Col. 413-414). Л. посвящен ряд стихотворных произведений: BHL, N 4994 (автор - аббат, имя к-рого начиналось с буквы Г), BHL, N 4995 (Сигиберт, мон. из Жамблу, † 1112), BHL, N 4996 («Золотая легенда» Иакова из Варацце), BHL, N 4997 (автор - Баттиста Мантуано), а также сочинения, написанные в связи с перенесением мощей Л. или с чудесами мученицы: письмо лютбургским монахам о перенесении руки Л. BHL, N 4998; Слово мон. Сигиберта из Жамблу на перенесение руки Л. из Меца в мон-рь Лютбург BHL, N 4999; Сказание о перенесении мощей Л. в 1204 г. в Венецию BHL, N 5000; Чудо в Вероне в 1308 г. BHL, N 5001; Чудо в Сиракузах в 1367 г. BHL, N 5003. Мученичество |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ПАНТЕПОПТА ХРИСТА МОНАСТЫРЬ [Греч. μον το Χριστο Παντεππτου], в К-поле. Эпитет Христа Παντεππτης - «Всенадзирающий» (в рус. лит-ре часто ошибочно - «Всевидящий») возник до основания П. Х. м. и упоминается еще в Псевдо-Клементинах ( Ps.-Clem. Hom. 8, 19. 1), др. мон-ри с таким посвящением неизвестны. Эски-Имарет-джами. Фотография. 2012 г. Фото: В. Е. Сусленков Эски-Имарет-джами. Фотография. 2012 г. Фото: В. Е. Сусленков П. Х. м. был основан Анной Далассиной, матерью имп. Алексея I Комнина (1081-1118), до 1087 г., когда тот своим указом передал к-польской ц. Мирелейон принадлежавшие первоначально П. Х. м. острова Лерос, Липси и Фармакониси (RegImp. 1995. Bd. 22. Nr. 1137, 1139). В 1104 г. с. Ливисдиада, принадлежавшее прежде П. Х. м., перешло к Иверскому мон-рю на Афоне (Ath. Iver. 232). В конце жизни Анна Далассина удалилась в П. Х. м., где вскоре, после 1100 г., умерла ( Zonara. Epit. hist. XVIII 24; Mich. Glyc. Annales. 620). В XII в. П. Х. м. был мужским; согласно Феодору Вальсамону, при патриархе Луке Хрисоверге (1157-1170) его игуменом был Мелетий (PG. 138. Col. 73). С игуменом мон-ря переписывался Иоанн Цец ( Iohannis Tzetzae Epistolae. Lpz., 1972. Nr. 9). В 1181 г. протосеваст Алексей I Комнин заключил на некоторое время в П. Х. м. патриарха Феодосия I Ворадиота за участие в мятеже кесаря Иоанна; в 1183 г. имп. Андроник I Комнин ослепил и отправил в П. Х. м. стратига Андроника Лапарду; в апр. 1204 г. имп. Алексей V Дука Мурзуфл разбил свой лагерь рядом с мон-рем на вершине холма, чтобы наблюдать за венецианским флотом в бухте Золотой Рог ( Nicet. Chon. Hist. 315, 361, 755). По всей видимости, именно П. Х. м. упомянут под названием «монастырь Пандопафтии» у Антония Новгородца как владевший ок. 1200 г. гвоздями Креста Господня и мощами святых. После 1204 г. П. Х. м. перешел в руки латинян и был передан ок. 1206 г. венецианскому мон-рю бенедиктинцев Сан-Джорджо-Маджоре. Первым настоятелем в лат. П. Х. м. был Павел, перенесший в 1222 г. из него в Сан-Джорджо-Маджоре мощи мч. Павла Нового Каюмского, иконопочитателя, пострадавшего при имп. Константине Копрониме. Однако в 1244 г. П. Х. м. арендовал у бенедиктинцев архиеп. Бенедикт Ираклийский. |
| В другом месте тот же автор пишет: “Все категории торговцев приезжают сюда из земли Вавилонской, из земли Шинар (Месопотамия), 339 из Персии, из Мидии, из всех земель, подвластных Египту, из империи Руси, из Венгрии, из Печенегии, из Хазарии, из земли Ломбардии и из Сефарада (Испания). 340 Это деловой город, и торговцы прибывают туда из всех стран по суше и по морю, и нет другого подобного города, за исключением Багдада, большого города ислама .” 341 При Мануиле также один арабский путешественник ал-Харави посетил Константинополь, где был с благосклонностью принят императором. В своей книге он оставил описание наиболее важных памятников столицы и заметил: “Константинополь город более крупный, чем его слава свидетельствует. О, если бы Бог в своей милости и щедрости сделал из него столицу ислама!” 342 Возможно, нужно сопоставить с описанием Вениамина Тудельского несколько стихов Иоанна Цеца, поэта времени Комнинов, также имеющих отношение к Константинополю. Пародируя два стиха Гомера (Илиада, IV, 437–438), Иоанн Цец пишет не без некоторой горечи, смешанной с возмущением: “Люди, живущие в столице Константина, относятся к расе воров. Они не принадлежат ни к одному народу, ни к одному языку. Это смесь иностранных языков, и это очень плохие люди: критяне, турки, аланы, родосцы, хиосцы (жители острова Хиос)... 343 все они – весьма вороватые и развращенные – рассматриваются в Константинополе как святые.” 344 Блистательная светская и деловая жизнь Константинополя при Мануиле напомнила А. Андреадесу жизнь некоторых столиц, таких как Париж, в последние годы Второй империи, накануне катастрофы. 345 Трудно сказать точно, сколь велико было население столицы в это время. Однако возможно, правда, в качестве предположения, что в конце XII века оно насчитывало от 800 000 до 1 000 000 человек. 346 В связи с увеличением крупных земельных владений при Комнинах и Ангелах, можно было наблюдать усиление силы и могущества крупных земельных собственников, становящихся все менее зависимыми от центрального правительства: процесс феодализации быстро распространялся в империи. Имея в виду время последних Комнинов и Исаака II Ангела, Ф. Коньяссо писал: “Феодализм охватывает с этого времени всю империю, и император вынужден бороться с крупными провинциальными синьорами, которые не всегда соглашаются предоставлять солдат с такой же охотой, как та, что была проявлена в случае войны с норманнами... Ввиду того, что равновесие элементов, составлявших социальную и политическую основу империи, было нарушено, аристократия взяла верх и в конце концов империя попала в ее руки. Монархия оказалась лишенной своей власти и богатства, которые перешли к аристократии.” Империя двигалась к катастрофе. 347 |
| Бог ни под каким предлогом не разрешает нам судить другого Видишь? Бог ни под каким предлогом не разрешает нам судить другого, потому что тогда мы подвергаемся этому же самому осуждению. – Почему мы иногда любим сравнивать себя с другими? Иногда успокаиваем свою совесть, глядя на другого как на лишенного совести? – Потому что в нашей душе есть злоба. Если видишь, что он пал, ты Богом обязан помочь ему вернуться на свое место. То есть, как я уже сказал, «кто извлечет из недостойного достойное, тот как уста Христовы будет наречен». Ибо нелегко исправить того, кто недостоин, и далек от Бога, и далек от всех благодатей Духа Святого. Разве что если будешь советовать ему с кротостью, а не так, будто приказываешь… Советуй ему, потому что если будешь говорить ему так, будто приказываешь, то уже нет таких людей, которые приняли бы это… Нет, еще есть, но мы говорим так, потому что видим, что люди ни за что не склоняются к смирению. Все ходят с задранными носами. Они таковы, так что руководить ими надо с великой осторожностью, чтобы смочь извлечь достойное из недостойного. (Беседа с отцом Спиридоном из монастыря Цец, 12 января 2004 г.) «Без смирения ничего не сделаешь» Самое благословенное дело – когда у человека есть смиренномыслие, потому что тогда приходит мир душевный. Да что тут говорить? Приходит мир душевный и радость духовная, потому что, что бы ни случилось, у тебя есть самое сильное оружие – смиренномыслие. Ибо ты говоришь: «Я грешнее его, – того, кого видишь согрешающим у тебя на глазах. – Горе мне, но я намного хуже его. Намного хуже. Что же мне еще корчить из себя кого-то?» Да, но чтобы ты не только говорил это устами. Говори так, как сказал святой Иоанн Дамаскин в «Богородичнике», если ты заметил: «Господи, спаси меня по молитвам Пречистой Матери Твоей, ибо я грешнее всякого человека на лице земли» . Но он говорил это не просто, чтобы сказать. Он так веровал в своей душе, в уме и сердце с избытком. Видишь, поэтому Бог и возвел его на такую высоту благостыни. Эх, а что говоришь ты в своей душе? «Да ладно, я так говорю, но на самом деле я не грешнее всех людей». Видишь? Нет! Верь в то, что говоришь, и убеди себя, что так оно и есть. |
| По–прежнему всяческое уважение выказывается Аристотелю, и по–прежнему с предубеждением смотрят на Платона 12 . Следы влияния самых различных сочинений Аристотеля прослеживаются у любого из вышеупомянутых писателей. Комниновская эпоха замечательна также появлением необыкновенно разносторонних ученых, совмещавших обычно свою научную деятельность с поэтическим творчеством, а подчас просто излагавших стихами свою доктрину. Таков, например, известный филолог–эрудит времен Мануила I Иоанн Цец. Он входил в кружок севастократориссы Ирины, и деятельность его была смешением ученых занятий и литературно–художественного творчества. В его письмах к друзьям содержится множество литературно–критических экскурсов, а иногда и просто интересных оценок классической литературы, которые были впоследствии им же самим обработаны «политическим» стихом и составили огромную дидактическую поэму историко–литературного содержания, – так называемые «Хилиады». Необыкновенная эрудиция Цеца и глубокое знание античности позволили ему написать подробный комментарий к поэме «Александра», принадлежавшей поэту эллинистической эпохи Ликофрону. Однако в центре интересов Цеца неизменно стоит Гомер. «Илиада» и «Одиссея» занимали ученого прежде всего, по тысячелетней традиции, возможностями аллегорического толкования. И здесь Цец прибегает также к поэтической форме. Он излагает свои опыты аллегорической интерпретации на каждый эпизод «Илиады» и «Одиссеи» в поэме объемом около 10 000 стихов. Кроме того, Цецу принадлежит большая поэма в гексаметрах, мифологического содержания, поэма, комментирующая и дополняющая «Илиаду». Соответственно поставленным задачам Цец озаглавил три части своего произведения «Догомеровские события» (’Ανθομηρικ), «Гомеровские события» («Ομηρικ) и «Послегомеровские события» (Τα μεθ’ »Ομηρικ). Ha основании мифологического материала, содержащегося в различных античных источниках, и по традиции, идущей от Диктиса, Дареса, Квинта Смирнского, Цоанна Малалы, Цец подробно описывает похищение Елены, отправление греков в Трою, эпизод с деревянным конем и многое другое. |
| в письмах Цеца. Другое большое произведение Иоанна Цеца, также написанное политическими стихами, “Аллегории к Илиаде и Одиссее,” посвящено супруге императора Мануила, германской принцессе Берте-Ирине, которая автором называется “гомеричнейшей царицей” ( μηρνκωττη), 421 т.е. “светлою, вселунною луной, светоносицей, которая является не волнами океана омытою, но как бы в блеске вытекающею из пурпурного ложа самого светоносца (солнца).” 422 Целью Цеца было, излагая по порядку содержание песен Гомера, объяснить их, особенно с точки зрения аллегорического толкования выведенного у Гомера мира богов. С большим самомнением говорит Цец в начале своих “Аллегорий”: “И вот я приступаю к своей задаче и, поразив Гомера жезлом слова, сделаю его всем доступным, и его незримые глубины перед всеми обнаружатся.” 423 Это произведение Цеца, по словам В. Г. Васильевского , лишено “не только вкуса, но и здравого смысла.” 424 Кроме вышеуказанных произведений, Иоанн Цец оставил некоторые другие сочинения о Гомере, Гесиоде, схолии (критические или объяснительные значения на полях рукописей) к Гесиоду, Аристофану, некоторые стихотворения и т. д. До сих пор еще не все сочинения Иоанна Цеца изданы, а некоторые из них, по-видимому, утеряны. После всего вышесказанного может, пожалуй, возникнуть сомнение в том, имеют ли произведения Иоанна Цеца какое-либо культурное значение. Однако, при отличающем автора необычном усердии и прилежании в деле собирания материала, его сочинения представляют собою, с одной стороны, богатый источник ценных антикварных заметок, что имеет некоторое значение для классической литературы; с другой стороны, уже известные нам приемы автора и его обширная начитанность позволяют вывести некоторые заключения о характере литературного “возрождения” эпохи Комнинов. О его старшем брате, занимавшемся филологией и метрикой, Исааке Цеце, можно было бы и не упоминать, если бы в филологической литературе не встречалось довольно часто упоминание о “братьях Цец,” что сообщало обоим братьям как бы равноценность. |
| И речь правдивую всегда предпочитал обману. Ко всем с почтеньем отношусь, люблю и мир, и дружбу, Надменность ненавижу я, двуличность ненавижу И любопытства не терплю, и в кознях не участник, Противны ссоры и вражда, и колдовские чары, И от злопамятства бегу, как от змеи опасной. Царям всегда желаю я прожить безмерно долго, И несказаннейших удач и жизни без печалей; Узреть сынов своих сынов, сломить врагов упорных И унаследовать удел в небесном светлом царстве. Ты не найдешь на мне вины, ни в мыслях, ни в поступках, И, чтоб меня на смерть послать, предлога не подыщешь. Но вестник, что ко мне пришел, к другому был отправлен, Как видно, слушал кое–как он голос государя, Взамен виновного, меня в Аид привел он нынче. Причины мне он не открыл, по ложному решенью И без суда приговорен теперь я к смертной казни, И отдан палачам во власть, страдаю за другого, В темнице должен пребывать, храня молчанье, гибнуть, Похищен буду смертью я и поглощен могилой». ……………………………………… «О злополучный Михаил, ты – чадо злоключений! Теперь ты можешь отдохнуть и можешь не бояться, Ты должен точно рассказать все это государю, Припомни шаг за шагом все и доложи без страха, Как беззаконно нынче был ты ввергнут в тьму Аида И предан в руки палачей, но за вину чужую. Наш царь и добр, и милосерд, и любит справедливость, И снова жизнь увидишь ты и узришь ты спасенье». Иоанн Цец (около 1110 – после 1180 г.) Творчество поэта, прозаика и филолога Иоанна Цеца весьма характерно для византийской культуры XII в. С ранних лет влюбленный в филологические занятия, Иоанн всю свою жизнь отдавал им немало времени и труда, обогатив память знанием многих языков, чтением огромного количества поэтов и прозаиков. Широкую эрудицию, начитанность и ученость Иоанн Цец стремился во всей полноте показать в сочинениях, которые можно разделить на четыре группы: 1) антикварно–исторические сочинения; 2) схолии к древним авторам; 3) трактаты по метрике, поэзии, грамматике; 4) мифологическая поэма и небольшие стихотворения. К первой группе сочинений относятся 107 писем и так называемые «Хилиады» («Тысячи»). |
| Иоанн Хартофилак (первая половина XIII в.) уроженец Фессалоники, автор агиографического сочинения «Житие, страдания и чудеса св. великомученика Димитрия Мироточивого, Солунского чудотворца», покровителя города с IV в. В житии нашли отражение такие исторические события, как осада города арабами, славянскими племенами, крестоносцами в 1204 г. и болгарским царем Иваном II Асенем. Враги не смогли овладеть городом только благодаря помощи Димитрия, который являлся в образе вооруженного воина с многочисленным войском и одолевал противника. Как и в других житиях, святой совершает различные чудеса: избавляет от голода жителей Фессалии, исцеляет святых в Константинополе и Адрианополе, спасает от разбойников эфиопского епископа. По словам агиографа, Димитрий «поспевал и помогал всем призывающим его не только в Фессалонике и ее окрестностях, но и в других странах». Иоанн Цец (ок. 1110ок. 1180) уроженец Константинополя, поэт, входивший в кружок известных литераторов (Феодор Продром, Константин Манасси и др.), которому покровительствовала севастократорисса Ирина, жена Андроника Комнина. Он служил секретарём в канцелярии, преподавал в светских и монастырских школах, выполнял заказы знатных покровителей: императора Мануила, императрицы Ирины, Исаака Комнина (брата Uoahha II ) и др. Болезненно переживая свою бедность, стремясь к самоутверждению, Иоанн Цец хвастался знатностью своих родителей, гордился своим талантом и образованностью: по его словам, бог не создавал человека с лучшей памятью, чем у него. Литературное творчество Иоанна Цеца разнообразно. Он автор многочисленных схолий (пояснений к тексту) к Гесиоду, Аристофану, Ликофрону; «Аллегорий к «Илиаде» и «Одиссее» Гомера», «Экзегезы к «Илиаде» Гомера»; стихотворных трактатов («О различиях между поэтами», «О комедии», «О стихотворных размерах», «О трагической поэзии») и др. Цецу приписывают также комментарии к сочинению Аристотеля «О частях животных». В комментариях он использовал различные методы толкования текста: прагматическо-исторический (боги бывшие цари), психологический (боги персонификации различных человеческих свойств: Зевс разум, Арес гнев, Гермес речение и т.д.), физический (боги персонификации явлений природы: Зевс воздух и эфир, Афродита ясная погода и т.д.). Аллегорическое осмысление древнегреческой мифологии свойственно также поэме Иоанна Цеца «Хилиады» («Книга историй» догомеровского, гомеровского и послегомеровского времени в 12674 строках), написанной дактилическим гекзаметром. Это своеобразный историко-филологический комментарий с обилием различных вариантов одних и тех же сцен. Мифологический материал использовался и в письмах поэта (107) с прозаическими сюжетами, адресованных реальным и вымышленным лицам. Ценность произведений Иоанна Цеца заключается в том, что он использовал сведения из утерянных источников. |
|
|
