| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ИАКОВ МНИХ (XI в.), древнерус. писатель, автор (или один из авторов) «Памяти и похвалы князю русскому Владимиру...» («Память и похвала князю рускому Володимиру, како крестися Володимир, и дети своя крести, и всю землю Рускую от конца и до конца, и како крестися баба Володимерова Олга преже Володимера. Списано Иаковом мнихом») - древнейшего агиографического сочинения, посвященного равноап. кн. Владимиру (Василию) Святославичу . Об И. М. известно то, что он сообщил о себе в 1-й ч. текста: «Тако же и аз, худыи мних Иаков, слышав от многых о благовернем князи Володимери всея Рускиа земля… и мало събрав от многыя добродетели его, написах». В дореволюционной лит-ре получила широкое распространение гипотеза, согласно к-рой автор «Памяти и похвалы князю русскому Владимиру...» одно лицо с пресв. Иаковом, упомянутым в летописи под 1074 г. в качестве претендента на игуменство в Киево-Печерском мон-ре: в конце апр.- нач. мая 1074 г. находившийся при смерти игум. прп. Феодосий предлагал братии избрать Иакова своим преемником, однако кандидатура последнего не устроила монахов: «не зде есть постриган». Этот Иаков, разъясняет летописец, пришел вместе со своим братом Павлом «с Летьца», т. е. с реки Альты в Переяславском княжестве, где находился Борисоглебский мон-рь (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 186-187). Во 2-й пол. XI в. упоминается еще один киевский книжник черноризец Иаков - автор вопросов канонического содержания, обращенных к Киевскому митр. Иоанну II (до 1077/78-1089) (РИБ. Т. 6. Стб. 1). Однако имя Иаков было широко распространено в Др. Руси (так, имя «чернеца» Иакова встречается среди граффити киевского Софийского собора), поэтому достаточных оснований для отождествления названных иноков нет. Соч. «Память и похвала князю русскому Владимиру...» было открыто в сер. XIX в. архим. Макарием (Булгаковым) . Памятник состоит из 3 частей, к-рые, как правило, выделены в рукописях заголовками или же существуют в виде самостоятельных произведений: 1-я ч.- «Память и похвала», где прославляется Владимир как «апостол в князех»; 2-я ч.- Похвала равноап. кнг. Ольге; 3-я ч.- «Древнее житие» кн. Владимира. Название последней части, встречающейся в рукописях отдельно в качестве краткого Жития кн. Владимира, принадлежит А. И. Соболевскому (название в рукописях: «Житие благовернаго князя Владимира, нареченнаго в святом крещении Василиа, крестившаго всю Рускую землю»). Соболевский считал «Древнее житие» древнейшей частью и источником «Памяти и похвалы князю русскому Владимиру...», однако Н. К. Никольский и С. А. Бугославский доказали, что в сохранившихся списках «Древнее житие» представляет собой извлечение из полной редакции «Памяти и похвалы князю русскому Владимиру...». |
| I. Библия рукописная 1. Первые два века (XI–XII века) a) Библия Кирилло-Мефодиевская. Её происхождение и язык. Школы Владимира и Ярослава I и заботы прочих князей о школах; кн. Смоленский Роман Ростиславич. – Списывание Библии: княжна Евфросиния, келлия преп. Феодосия; древнейшие сохранившиеся списки; пособия к уразумению Библии; заботы первых князей о распространении священных и назидательных книг; первая публичная библиотека. – Любомудрие ближайших потомков Ярослава I. Предки наши имели то неоценённое преимущество пред народами запада, что вместе со святым крещением им принесено было и Священное Писание на родственном, вполне понятном для них наречии, которое столь мало отличалось от тогдашнего русского языка, что писатель XI века, мних Иаков прямо говорит (о Владимире и его подданных): «прияше святое крещение, готово имуще святое писание и книги (богослужебные?) переведены с греческаго языка на русский 1 ». Принесённая предкам нашим славянская Библия была, как известно, благословенным трудом свв. братьев Константина-Кирилла и Мефодия, вышедших из македонского города Солуня, древней Фессалоники, оглашённого некогда евангельскою проповедью великого «апостола язычников». В тиши монастырского уединения Константин (в схиме Кирилл) и Мефодий задумали перевести Св. Писание с греческого на славянский язык ближайшим образом для славян, среди коих жили. Балканский полуостров ещё с VI столетия стал постепенно заселяться славянами: часть древней Македонии по р. Брегальнице называлась даже Славинией, по преобладающему славянскому населению 2 . Жители Солуня все знали славянский язык 3 . Весьма возможно даже, что если не по отцу, то по матери, сами Кирилл и Мефодий были славяне 4 . Таким образом мысль перевести Св. Писание на славянский язык могла естественно родиться в уме солунских братьев. Но так как у славян не было ещё собственной письменности, то, прежде всего, нужно было изобрести письменные знаки, буквы. Это было делом младшего из братьев, Константина-Кирилла, прозванного философом за его учёность и великий разум. Для выражения отдельных звуков славянской речи он придумал 35 букв, начертав их, большею частью, по образцу букв греческих: некоторые же буквы, не имевшиеся в греческом алфавите (ж, ч, ш, щ), заимствовал из алфавитов еврейского, армянского и коптского. Так возникла в 855 или 857 г. славянская азбука, названная по имени изобретателя её «кириллицею 5 ». |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Претерпевшие до конца 22.09.2015 581 Время на чтение 6 минут 13 сентября в пятый раз состоялось празднование Собора Саратовских святых. Оно стало возможным благодаря работе епархиальной комиссии по канонизации подвижников благочестия, подготовившей необходимые для прославления материалы. Предлагаем вниманию читателей беседу с председателем комиссии, настоятелем Архиерейского подворья - храма святых равноапостольных Мефодия и Кирилла при СГУ протоиереем Кириллом Краснощековым. -Отец Кирилл, почему в Собор Саратовских святых вошли только 12 новомучеников, хотя с Саратовской землей их связано больше? Например, священноисповедник Виктор (Островидов), епископ Глазовский, который родился и учился в нашей губернии. -Синодальная комиссия по канонизации исходила из того, что если человек уже входит в Собор святых какой-то епархии, то не надо повторять его канонизацию в другом Соборе. Тех, кто служил в разных местах, решено было включать в тот или иной Собор по месту кончины. Хотя и здесь были исключения. Епископ Гермоген (Долганёв) скончался в Тобольске, граф Александр Медем - в Сызранской тюрьме. Но их жизнь была теснейшим образом связана с Саратовской землей, поэтому они вошли в наш Собор. -Какими критериями руководствуется комиссия, рассматривая вопрос о канонизации того или иного подвижника? Традиционно в народе считается, что необходимыми условиями являются народное почитание святого и явленные посмертно чудеса... -Вот относительно новомучеников такой критерий не актуален. И не только, кстати, новомучеников. Я обычно привожу в пример Иакова-мниха (XI век), который в «Памяти и похвале русскому князю Владимиру» пишет: «Не удивимся, возлюбленные, что чудес не творит по смерти - многие ведь святые праведники не сотворили чудес, но святыми являются». И, ссылаясь на слова Иоанна Златоуста «От дел узнаем, а не от чудес», Иаков-мних заключает: «Но по делам узнавайте святого». А почитали князя Владимира уже тогда явно как святого, потому-то похвальное слово и писалось. |
| Монашество в до-монгольское время Начало русского монашества представляет как бы некоторую загадку. В то время как летописец только под 1037 г. в первый раз упоминает о появлении у нас монастырей, именно о построении самим кн. Ярославом монастыря св. Георгия, и сопровождает это сообщение общим замечанием, что только при названом князе получили свое начало русские монастыри: – «черноризцы почаша множитися и монастыреве починаху быти» – другие совершенно достоверные памятники говорят иное. Митр. Илларион, рисуя картину водворения на Руси христианства при св. Владимире, между прочим отмечает: «Монастыреве на горах сташя, черноризцы явишася». Монах Иаков говорит о поставлении кн. Владимиром на пирах трапезы «митрополиту с епископы и с черноризцы и с попы», – значит монастыри и монахи были у нас уже при св. Владимире. Что монастыри, неизвестные по имени и неизвестно когда основанные, существовали в Киеве в значительном количестве к концу княжения того же Ярослава, который представляется по летописи строителем двух первых монастырей (Георгиевского и Ирининского), это видно из случайной обмолвки летописца 1051 г. По нему преп. Антоний, возвратясь с Афона и желая начать в Киеве иноческую жизнь, «ходи по монастырем». Точно также вскоре после того в начале княжения Изяслава препод. Феодосий по житию, писанному Нестором, «обходи (в Киеве) вся монастыря, хотя быти мних». Естественно возникает предположение, что эти многие неизвестные по имени монастыри были продолжателями тех, которые явились уже при Владимире. А что касается «починания» монастырей при Ярославе, то явно, что эта заметка летописи под 1037 г., годом водворения у нас греческой церковной власти, чисто тенденциозная фикция, затушевывающая все достижения русского христианства до этого момента. Для объяснения сравнительного множества «безымянных монастырей» в Киеве, Голубинский предлагает удачную гипотезу. В писцовых книгах XVI в. мы встречаемся с особого сорта монастырями, не представлявшими вполне самостоятельных учреждений, а ютившимися возле приходских церквей, в оградах церковных, отчего последние и до сих пор в некоторых местах называются монастырями. |
| В чем необычность дел св. Владимира? M. Иларион так похваляет его: «Радуйся учитель наш и наставник благоверия! Ты был облечен правдой, препоясан крепостью, венчан смыслом и украшен милостыней, как гривной и утварью златой. Ибо ты, честная глава, был одеждой нагим, ты был питателем алчущих, был прохладой для жаждущих, ты был помощником вдовицам, ты был успокоителем странников, ты был покровом не имеющим крова, ты был заступником обидимых, обогатителем убогих». Слова эти могли бы показаться и просто похвальной риторикой, если бы не углублялись и не освещались другими данными. Характерно и тут поставление «милостыни» или филантропии св. князя в ряду его княжеских, а не просто личных добродетелей: «правды и крепости». A филантропия уподобляется княжеским регалиям — гривнам и эмблемам, украшающим грудь властителя и выражающим идеальные задачи его служения, по нынешнему — его правительственную программу. Действительно то, о чем говорит летопись, — не личная только благотворительность князя. Это социальная помощь в государственном масштабе. «Повеле», читаем в летописи: «всякому нищему и убогому прходите на двор княжь и взимати всяку потребу — питье и яденье и от стотьниць кунами» (т.е. из казначейства денежную пенсию). «Устрой же и се рек: «яко исмощнии и больнии не могут долести двора моего» — повеле пристроити кола и вскладище хлебы, мяса, рыбы, овощь разноличный, мед в бчелках, а в друтыл квас, возити по городу, вопрошающим, где больний и нищ, не могы ходити? Тем раздаваху на потребу». Чтобы не оставалось у нас сомнения, что эта княжеская филантропия не ограничивалась столицей или пределами дворцовых имений, мних Иаков, касаясь этого вопроса, определенно поясняет, что св. Владимир установил это как систему решительно во всем государстве до деревенских захолустьев включительно. «Боле всего бяше милостыню творя князь Володимер: иже немощнии и стареи не можаху дойти княжа двора и потребу взяти, то в двор им посылаше; немощным и старым всяку потребу блаженный князь Володимер даяше. И не могу сказати многия его милостыня; не токмо в дому своему милостыню творяше, но и по всему граду, не в Киеве едином но и по всей земле Русской, и в градех и в селех, везде милостыню творяше, нагия одевая, алчныя кормя и жадныя напаяя, странныя покоя милостию; нищая и сироты и вдовицы и слепыя и хромыя и трудоватыя вся милуя и одевая и накормя и напаяя». |
| (по поводу предстоящего 900-летнего юбилея) I II III IV «Бог праведен просвети сердце князю рускыя земли Володимеру приати святое крещение... И вси людие рускыя земли познаша Бога!.. Возрадовашажеся Ангельстии чини, ныне радуються вернии». Мних Иаков. В самом непродолжительном времени в нашем отечестве совершится великое и знаменательное торжество в воспоминание приснопамятного события – крещения земли русской и равноапостольного князя её св. Владимира. Истекает уже девятое столетие с того величайшего исторического момента, когда Премудрому и Всеблагому Промыслу благоугодно было озарить наше дорогое отечество светом христианства и причислить великую русскую землю к православной восточной церкви. Такое знаменательное событие конечно должно быть вечно памятным для каждого истинно-русского, истинно-православного человека и нужно ли говорить о том, что на нас лежит обязанность достойно почтить приближающийся юбилей, отпраздновать его торжественно, как начало нашего возрождения к новой жизни под сенью св. православия, на котором, как на недвижимом камне, зиждется целость, несокрушимость и мощь России. Нет сомнения, – торжество будет вполне соответствовать величию воспоминаемого события, и многомиллионная Русь едиными устами возблагодарит Бога и св. князя Владимира, как своего просветителя, за его равноапостольный подвиг. И действительно, сколько нам известно, давно уже идут деятельные приготовления к предстоящему юбилейному торжеству, центрами которого будут Киев, мать городов русских, и Херсонес, как место крещения св. Владимира, по рассказам нашей начальной летописи. Если не ошибаемся, почин в деле устроения юбилейного празднества принадлежит славянскому благотворительному обществу. Еще в 1886 году, в своем заседании 23 марта, оно выработало программу праздника, который, без всякого сомнения, будет иметь исключительно церковный характер; еще тогда юбилейным годом назначен 1888, а днем празднования – 15 июля, когда совершается память равноапостольного князя Владимира, и в настоящее время, по распоряжению высшей духовной власти, указано то же число юбилейного торжества. |
| Начиная с митр. Макария (Булгакова) в лит-ре было распространено мнение, согласно к-рому И. М. является также автором Сказания о святых Борисе и Глебе. Основанием для такой т. зр. послужила та часть «Памяти и похвалы князю русскому Владимиру...», где автор пишет: «Мало събрав от многыя добродетели его (св. Владимира.- А. К.), написах и о сыну его, реку же святую славную мученика Бориса и Глеба». При этом автор Сказания о святых Борисе и Глебе, упомянув св. кн. Владимира, добавляет: «Прочая же его добродетели инде съкажем». Сейчас это предположение считается необоснованным. Митр. Макарий атрибутировал И. М. еще и Житие кн. Владимира, к-рое в рукописях обычно следует за «Памятью и похвалой князю русскому Владимиру...». Однако данное Житие - самостоятельный памятник, в наст. время его возникновение относят к XIV или нач. XV в. Безусловно ошибочной является атрибуция И. М. послания черноризца Иакова кн. Дмитрию. В адресате послания М. П. Погодин и вслед за ним др. авторы XIX в. видели киевского кн. Изяслава (Димитрия) Ярославича († 1078). После открытия старшего списка послания (XV в.), в к-ром указано отчество князя, стало ясно, что послание адресовано ростовскому кн. Дмитрию Борисовичу (1253-1294), следов., автор послания черноризец Иаков жил во 2-й пол. XIII в. (см.: Прохоров Г. М. Иаков (XIII в.)//СККДР. Вып. 1. С. 192-193). Изд.: Макарий (Булгаков), архим. Три памятника рус. духовной лит-ры XI в.//ХЧ. 1849. Ч. 2. С. 302-336; То же// Макарий. История РЦ. Кн. 2. С. 525-530; Голубинский. История РЦ. Т. 1. 1-я пол. С. 238-245; Соболевский А. И. Памятники древнерус. лит-ры, посвящ. Владимиру Святому//ЧИОНЛ. 1888. Кн. 2. Отд. 2. С. 15-17, 17-24; Срезневский В. И. Мусин-Пушкинский сб. 1414 г. в копии нач. XIX в. СПб., 1893. С. 17-31; он же. «Память и похвала» кн. Владимиру и его Житие по списку 1494 г.//ЗИАН. Ист.-филол. отд. 1897. Т. 1. 6. С. 1-8; Бугославский С. А. К лит. истории «Памяти и похвалы» кн. Владимиру//ИОРЯС. 1925. Т. 29. С. 141-153; Зимин А. А. «Память и похвала» Иакова Мниха и Житие кн. Владимира по древнейшему списку//КСИС. 1963. Вып. 37. С. 66-72; «Память и похвала князю русскому Владимиру»/Подгот. текста, пер. и коммент.: Н. И. Милютенко//БЛДР. 1997. Т. 1. С. 316-327; Милютенко Н. И. Св. равноап. кн. Владимир и крещение Руси: Древнейшие письменные источники. СПб., 2008. С. 417-434 [по сп. РНБ. Сол. 518/537, с разночтениями еще по 6 спискам, но с исключением «Похвалы Ольге», изданной отдельно: Там же. С. 498-500]. |
| 142 Римская Паннония занимала земли на правобережье Дуная к западу от Дунайского колена. В средневековых текстах этот хороним употреблялся в более широком значении, включая все земли в Среднем Подунавье, занятые венграми. Датировка Региноном переселения венгров из Северного Причерноморья на Средний Дунай 889 г. вряд ли верна; обычно принимается другая дата – 896/7 г. Возможно, хронист использовал византийскую датировку по александрийской эре (897 + 5500==6397 г.), пересчитав ее в год от Рождества Христова по константинопольской эре (6397 – 5508==889) (Назаренко 1993. С. 109. Коммент. 1). 145 Киевской княгини Ольги, правившей после гибели (ок. 945 г.) мужа, киевского князя Игоря, во время несовершеннолетия своего сына Святослава (примерно до 960 г.). В крещении Ольга действительно носила имя Елена (ПСРЛ 1. Стб. 61; 2. Стб. 49; Иаков Мних. С. 67); см. также: Назаренко 1993. С. 111. Коммент. 8. 147 В том, что традиционный этноним Rugi (см. 4, примеч. 81) в данном случае обозначает именно русь, можно быть уверенным благодаря сообщению об этом событии в так называемых анналах херсфельдского корня, где народ, приславший послов, назван своим обычным для латинской письменности X–XI вв. именем – Rusci (см. 12/1, 18/1, 19/1, 21/1). 148 Западноевропейские авторы избегали именовать византийских императоров римскими, как те себя сами титуловали, предпочитая говорить о «константинопольских» или «греческих» императорах по причине споров между Востоком и Западом об императорском титуле, начавшихся в 800 г., с императорской коронации Карла Великого (ср. 2, примеч. 30). 149 Византийском императоре Романе II. О крещении Ольги именно в Константинополе сообщают все источники, но вопрос о том, когда это случилось, остается спорным. Роман II правил самостоятельно в 959–963 гг., а совместно с отцом – с 946 г. Древнерусские источники, как правило, датируют поездку Ольги в Царьград и ее там крещение 6463 (955/6) г. Приемы Ольги в Константинополе, описанные в сочинении Константина Багрянородного «О церемониях» (Const. De cerim. II, 15. Р. 594.15–598.12; см. также настоящую Хрестоматию, т. II) могут быть датированы осенью либо 946, либо 957 г., но в этих описаниях нет ни слова о крещении княгини. Ввиду таких противоречий были исследователи, которые отдавали предпочтение датировке «Продолжателя Регинона» (см., например: Obolensky 1990. Р. 145–158). При всей дискуссионности проблемы (краткий ее обзор см.: Назаренко 1993. С. 114–118. Коммент. 11) нам наиболее предпочтительным представляется мнение о крещении Ольги в 957 г. при отце Романа II императоре Константине VII Багрянородном (Назаренко 2001а. С. 219–310; здесь подробно и о других точках зрения). |
| 3. Учение и духовное просвещение. Православная церковь пробудила и развила в народе любовь к учению. При церквах и монастырях стали заводиться школы и библиотеки. Первыми появились они в Киеве, Новгороде и на Волыни; в житиях Аврамия Смоленского и Феодосия Печерского упоминаются еще школы в Смоленске и в Курске; наверное, были они и в других местах, где были церкви и монастыри. Духовные же лица заботились, главным образом, и об умножении книг, усердно занимаясь их перепиской. Книги в то время, были еще великою редкостью и стоили очень, дорого. Собирание их по своей трудности и ценности, кроме князей, доступно было только богатым владыкам и монастырям. Последние для списывания и собирания книг иногда нарочито посылали своих иноков на восток в Константинополь, – в монастырь Студийский и на Афон. Само собой понятно, что, будучи всем обязана церкви, древнерусская книжность носила религиозный характер. Раньше и более всех стали умножаться, разумеется, книги необходимые для совершения христианского богослужения, затем уже н другие вероучительного и нравственного характера, преимущественно в болгарских, а позднее и в русских переводах. Переводная письменность была преобладающею за все описываемое время. Вместе с книгами Священного Писания в переводах распространялись творения св. отцов, жития святых, хронографы, Палея, Сборники в роде Святославовых, Златоструя, Пчелы и др. За переводами следуют сочинения наших митрополитов-греков, написанные на греческом языке и делавшиеся известными русским грамотникам тоже в переводах. Русские писатели в своих сочинениях старались подражать греческим образцам и подвергались немалой опасности усвоить те же недостатки, какими страдала тогдашняя литература. Особенным одушевлением в сочинениях проникнуто изображение плодов крещения на Руси и похвала Владимиру. Эта похвала нравилась в старину, так что летописцы часто целиком заимствовали из нее разные черты при похвале других князей. Среди писателей русских замечательны: митрополит Иларион, преподобный Феодосий, Кирилл Туровский , последний называется русским златоустом. В его словах, впрочем, мало общедоступной учительности; это скорее отвлеченные размышления о предмете того и другого праздника, чем поучения. Кроме поучений до нас дошли назидательные творения и в других родах. Игумен Даниил, ходивший в Иерусалим, составил для любителей святых мест любопытное описание своего паломничества, бывшее самым употребительным чтением благочестивых людей. Из писателей в повествовательном роде замечательны: Иаков Мних, Нестор, Симон Владимирский; последний написал обширное послание к Поликарпу, печерскому иноку. Поликарп продолжал труд Симона в своем послании к печерскому архимандриту Акиндину, который просил его рассказать о печерских угодниках. |
| А если справедливо предположение, что она так названа в просторечии по имени истукана Тура, стоявшего прежде на том самом месте, где она построена, то очень вероятным представляется сооружение ее еще во дни святого Владимира вдруг же, как только этот истукан был ниспровергнут, хотя нельзя отвергать, что церковь могла быть названа Туровою или по урочищу Тур, как действительно иногда назывались у нас урочища, или по мирскому имени строителя своего, какого-нибудь Тура, также употреблявшемуся у нас в то время 743 . Другое показание находится в рукописном Прологе XIV в., в житии святого Владимира, следующее: “И оттоле наречеся место то (где крестились киевляне) святое, идеже и ныне церкы Петрова”. Но словом и ныне, очевидно, выражается только, какая церковь стояла на означенном месте во дни составителя или списателя жития (в XIV в.), и прямо даже предполагается, что на святом месте существовала церковь и прежде 744 . Наконец, в печатном Прологе, где с небольшими изменениями помещено то же житие Владимирове, говорится: “И оттоле наречеся место то свято, идеже ныне церковь есть св. мучеников Бориса и Глеба”. Ныне, т. е. когда или переписан был с древнего список жития, напечатанный в Прологе, или печатался самый Пролог. А этим также не отвергается существование на означенном месте церквей прежних 745 . Как бы то ни было, впрочем, хотя мы не имеем возможности определить с точностию и поименовать храмов, построенных во дни благоверного князя Владимира, но то несомненно, что их построено тогда у нас весьма много. Иларион говорит о равноапостоле, что он “по всей этой (Русской) земле воздвиг церкви Христу и поставил Ему служителей”. Мних Иаков также пишет: “Всю землю Русскую и грады вся украси святыми церквами”. А современник Владимиров Дитмар, писавший, впрочем, о России только по рассказам других, свидетельствует, что тогда в одном Киеве существовало уже более четырехсот храмов, – известие, конечно, или преувеличенное, подобно известиям о том же польского историка Меховиты, возводящего число церквей до трехсот с лишком, и нашей Никоновой летописи, простирающей это число до семисот, или искаженное переписчиками 746 . |
|
|
