«Оба (Матфей и Марк), говорит Hug , не только в отдельных повествованиях согласны большею частью буквально, но они следуют и вообще одному и тому же плану и расположению. А что Марк не просто выписывал из Матфея, но и хотел исправить его, это видно, говорит далее Hug , из того, что он уклоняется от Матфея в хронологическом порядке (как напр. гл. 1 – 6 ср. Матф. с 3 по 13), иногда повествует подробнее и нагляднее, чем Матфей (напр. Марк.2:2–13 . ср. Матф.9:2–9 ; Марк.5:1–20 с Матф.8:28–34 ; Марк.6:14–30 с Матф.14:6–13 ); в других местах Марк сокращает Матфея (напр. Марк.6:10 . ср. Матф.20:11 и д.) и наконец он говорит о таких происшествиях, о которых Матфей не упоминает (именно , – оба эти места находятся у Луки, – и , которых у Луки нет. Но прибавления, которые Марк сделал к Матфею, и то, что Марка имеет отличного от Матфея, совсем не так значительны, чтобы можно было предположить, будто Марк думал составить по нему особенное исправленное Евангелие; далее не видно, почему Марк не удержал особенно важных отделений, которые находятся у Матфея, именно двух первых глав, которые и Hug признает подлинными потом у Марка встречаются места, в которые он не только уклоняется от Матфея, но даже, по-видимому, разногласят с ним (ср. напр. Марк.4:23 с Матф.9:18 . Марк.1:13 с Матф.4:2 . Марк.6:8 с Матф.10:10 , Мар.10:46 с Матф.20:30 ), и это он делает без всякого объяснения; наконец Марк по местам более темен и неопределенен, чем Матфей (сюда принадлежит напр. опущены места из Матф.28:16 в конце Евангелия Марка, не смотря на ). Умалчиваем уже о том, как произвольно обосновал свое мнение Гуг, когда он признал Евангелие от Луки последним из трех Евангелие (по Гугу из трех синоптиков Лука писал последний, зная оба прежние Евангелия и пользуясь ими, особенно же полагая в основу Марка, а если при этом всех почти повествований у Луки нет, то для объяснения сего Гуг говорит, будто Лука перестал следовать Марку с повествования о насыщении 5.000, а потом опять следовал ему с повествования о насыщении 4.000; следовательно такой пропуск Луки основывается только на его недосмотре! О многих разностях, даже кажущихся разногласиях между Лукою и Марком нечего и говорить. |
(б) Матфей, Иоанн, Лука, Марк (в) Матфей, Иоанн, Марк, Лука (г) Матфей, Марк, Иоанн, Лука (д) Матфей, Лука, Марк, Иоанн (е) Иоанн, Матфей, Марк, Лука (ж) Иоанн, Матфей, Лука, Марк (з) Марк, Матфей, Лука, Иоанн (и) Марк, Лука, Матфей, Иоанн Порядок (б) представлен в двух рукописях V века, кодексе Беза (Bezae) и Вашингтонском кодексе (codex Washingtoniensis – W), в рукописи X, в нескольких более древних греческих минускульных MSS, в готской рукописи, в нескольких древних сирийских рукописях версии Пешитто и в значительном количестве латинских рукописей. Видимо, он вызван стремлением поставить на первые места двух апостолов из числа двенадцати. Что же касается тех, кто считался спутниками апостолов, первенство отдается Луке, поскольку его Евангелие длиннее, чем Евангелие от Марка. Порядок (в) представлен в каталоге неизвестной датировки, связанном с Кларомонтанским кодексом (см. Приложение IV, 4), и в одном из поздних греческих кодексов Евангелий (MS 888) XIV или XV века. (г) обнаруживается в Куретонианской (Curetonian) древнесирийской рукописи, Челтнэмском каталоге (см. Приложение IV. 6) и в латинском переводе комментариев Феофила на Евангелия. Нам трудно судить, в какой степени версии (в) и (г) вызваны желанием поставить рядом две книги Луки. Порядка (д) придерживается так называемый Амброзиастер (ок. 380 г.). Его находят в списке библейских книг в минускуле 498 (XIV век; см. С. R. Gregory,Textkritik, i, Вариант (е) был известен в некоторых частях Египта. Его можно реконструировать по порядку цитирования в словаре саидского диалекта, описанном Войде 668 . Версия (ж) упоминается в Synopsis Veteris et Novi Testamenti (приписанномИоанну Златоусту); Migne, Patrologia Graeca, lvi, 317) а так же в Палатинской антологии, i, 8085 (Loeb Classical Library, i, p. 37), в MS 19 (XII век) и в MS 90 (XV век). Порядок (з) из рукописи Четвероевангелия на западносаксонском языке, датируемой XII веком (British Museum MS Royal I xiv). Его же мог иметь в виду создатель мозаики в мавзолее Галлы Плацидии в Равенне, датируемой 440 г. Она изображает шкафчик с двумя полками, на которых лежат четыре Евангелия, располагаясь в таком порядке: |
Конечно, близость и тожество синоптиков необходимо должны быть в пунктах преимущественно важных, если их сравнивать с другими во всей последующей Ев. истории, изложенной бы заимствованной ими из А. Но вот такой важный пункт, именно история искушения Иисуса Христа. Здесь сходятся все три евангелиста и взаимно параллельны, при изложении события держатся одного порядка, т. е. помещают рассказ об искушении после рассказа о Крещении. Однако, несмотря на догматическую важность события искушения, Марк рассказывает далеко не одинаково с Те передают это событие, а Марк в высшей степени кратко. Если предположить для синоптиков общий источник этом пункте, то как определить отношение каждого из них, к этому источнику? Если предположить, что искушение было рассказано так кратко, как у Марка, в самом А, то трудно объяснить большую сходство в рассказах о том же Если принять, что полнота рассказа имеет источником предание церковное, то значит А восполнялся таким преданием, так что нельзя отделить его содержания от элементов церковного устного его Если принять, что сходство рассказов объясняется заимствованием, например, Матфея у Луки или наоборот, то это уничтожает всю теорию в её принципе, так как тогда о самом А не может – уже решительно нельзя будет определить кого заимствовал. Скорее, по Гольцману, следует думать, что в основании Евангелий лежит А; и, следовательно, Марк в этом пункте сокращает А (Ur-marc a). При этом однако, является еще затруднение. Почему Марк сократил столь важную историю, если важные события излагал также полно, евангелисты, например, исцеление расслабленного в Почему Марк, сократив весь рассказ об искушении Спасителя в высшей степени кратко, так что не говорит о троекратности его, оставляет менее важное замечание: Иисус «был там (в пустыне) со зверями», – такое замечание, которое даже опущено другими евангелистами? Но главное затруднение здесь состоит в том, что Марк, сокращая до такой степени А, изменяет его в данном рассказе более, нежели Евангелие от Марка является сравнительно большим видоизменением А, нежели Евангелия других синоптиков, чего, по теории, быть не должно 337 . Если же, таким образом, Марк в тех рассказах, в которых он должен был бы в своем Евангелии представлять А, отклоняется от него более, нежели то, следует, что нет основания судить о зависимости от синоптиков, как от общего первоисточника. |
Итак, Марк переводил слова Петра с арамейского на греческий: это может означать, что он занимался этим всякий раз, когда Петр проповедовал в грекоязычном контексте – или же, что он перевел слова Петра только однажды, когда их записывал. Возможно, Папий имеет в виду именно последнее. Можно предположить, что в устной проповеди Петра удовлетворял его грубоватый греческий – однако, когда дошло до записи, он предпочел говорить на родном арамейском и позволить Марку перевести свой рассказ на более точный и легко читаемый греческий язык. Стоит вспомнить, что даже иудейский историк Иосиф Флавий, без сомнения, хорошо владевший греческим языком, пользовался в работе услугами секретарей, помогавших ему писать на прекрасном литературном греческом (Против Anuona, 1.50). Греческий язык у Марка совсем не литературен – однако вполне возможно, что он намного лучше греческого языка Петра, так что при записи учения Петра Марк оказал апостолу большую услугу. Если именно так понимал ситуацию Папий, это открывает перед нами картину, несколько отличную от той, которую часто видят в словах Петра ученые. В этом случае не следует считать, что Марк «работал» у Петра устным переводчиком, а затем, уже по собственной инициативе (до или после смерти Петра – неизвестно), сел и записал все, что запомнил из его рассказов (неизвестно, сопровождая или не сопровождая их своими дополнениями). Скорее, Папий полагал, что Петр и Марк однажды вместе занялись записью речений и деяний Иисуса, о которых Петр обычно рассказывал 510 . Петр диктовал, а Марк переводил и записывал 511 . (Как мы. увидим далее, если это верно, то Папий говорит о нескольких или даже многих случаях, когда Петр передавал какие-то предания об Иисусе, а Марк записывал их в переводе на греческий; поэтому за то, в каком порядке эти предания расположены в Евангелии, несет ответственность Марк, а не Петр.) Однако, прежде чем проследить мысль Папия дальше, упомянем о третьем возможном понимании термина Как мы уже видели, это слово может обозначать либо переводчика, либо толкователя, того, кто разъясняет чужие слова. |
Из общего числа сходных слов имеются девять таких, которые различны по форме 359 . Относительно этих, вполне сходных, слов, должно заметить, что некоторые из них употребляются неоднократно. Так, у Марка является в двух формах Матфея) и (а у Луки – чем прямо указывается на довольно значительную перемену выражений текста данного отрывка. Потом – раза Этому у Марка соответствуют (дважды) и У Луки всему этому соответствует только Здесь количеству слов, и, при этом количестве, по различию их форм, видно, что один евангелист далек от другого в стилистическом отношении. Так, из шестикратно употребленного у Матфея слова в различных его формах, у Марка есть только одна сходная форма его, встречающаяся у Матфея, именно – тогда как Марк употребляет слово в других различных формах семь раз. Лука употребляет это слово в такой форме, какой нет у других – Или еще – Матфей дважды употребляет слово в формах Марк – трижды в форме в форме Лука – дважды в формах Опять очевидно, что сходны только в одной форме слова именно – а Лука в обоих случаях имеет особенную форму, употребляемую различно с Потом, Матфей четыре раза употребляет слово в форме Марк – шесть раз в форме Лука употребляет тоже в форме но только дважды. Далее, Матфей четыре раза употребляет слово в этой его форме; Марк – трижды, но только в форме Одно даже из главных понятий самой значения, именно Матфей употребляет форме имени прилагательного Марк тоже, но Лука – в форме имени существительного Другое из числа самых главных – у Матфея употребляется в форме у Марка – у Луки – Даже отсюда очевидно, одинаковых словах, какие неизбежно приходится передавать каждому евангелисту в силу строго верного изложения её значения, есть различие, объясняемое только тем, что евангелисты не имели под руками форм которые по корням своим были одинаковы, не имели текста готового источника А или под. Оттого именно один евангелист говорит: другой– третий – один – другой – третий – один – другой – третий– Или: – Лука – Матфей и – Лука – – Лука – Марк и Лука – Матфей – – Матфей – – Матфей – и т. п. Только тем предположением, что данный отрывок записан синоптиками по воспоминанию, а не списан с готового письменного источника, объясняется то, что один евангелист не только отступает от другого в форме слова, выборе его. Только при этом что же слово одним или двумя евангелистами употребляется, а третьим нет. Отсюда, в данном отрывке должно различать слова, принадлежащие уже не трем, а двум евангелистам: Матфею с Лукой или Матфею с Марком, или Марку с Лукой. |
Таким образом, возможно, что Марк включил этот эпизод в свой рассказ с единственной целью – усилить впечатление от стиха 50. Однако, поскольку это легко могло произойти в реальности, вполне возможно, что Марк сообщает о действительном историческом инциденте, желая привлечь внимание к тому, что юноша находился в Гефсимании. В наше время очень привлекательна для многих идея, что этот юноша – сам Иоанн Марк, который считается автором Евангелия. По словам Теодора Цана, «в углу холста Марк изобразил в миниатюре собственный портрет» 490 . (Это не просто яркая метафора: Цан сравнивает этот прием с практикой европейских художников. Джон Пейнтер предлагает более современную аналогию: «Как мимолетное появление Альфреда Хичкока в его фильмах» 491 . Подобные сравнения звучат убедительно, однако не заменяют собой свидетельств об использовании такого приема в античной литературе. Свидетельств же таких, по всей видимости, пока не найдено.) Это предположение – что юноша был не кем иным, как автором Евангелия – мы должны сразу отделить от зачастую идущих с ним в паре сложных сценариев, призванных связать одеяние юноши с тем, что он был в постели и одевался второпях 492 . Обычно мужчины носили два предмета одежды – тунику и плащ – однако вовсе не считалось неприличным или неуместным выйти на улицу в чем-то одном. Марк указывает, что юноша был в одном плаще (несомненно, вполне прилично обернутом вокруг тела) – поэтому, когда плащ соскользнул, юноша оказался в крайне неловком и постыдном положении (возможно, впрочем, что набедренная повязка на нем была) 493 . Поэтому одеяние юноши не противоречит тому, что он пришел вместе с Иисусом и учениками из дома, где происходила Тайная вечеря, или же, быть может, оказался на склоне Масличной горы по какой-то иной причине – например, ночевал там как паломник 494 . Первое более вероятно: едва ли юноша стал бы следовать за Иисусом и стражей после того, как все остальные разбежались, из чистого любопытства. Более того: стражники попытались схватить и его, очевидно считая, что он на стороне Иисуса. Нет причин не считать его сторонником Иисуса, пришедшим в Гефсиманию вместе с другими учениками. Из того, что Марк обычно интересуется лишь двенадцатью апостолами, а других упоминает редко и от случая к случаю, не следует заключать, что только Двенадцать участвовали в Тайной вечере. |
Так же и евангелист Марк. Он никогда не учился искусству рассказа. Он совершенно не умеет рассказывать так, как прекрасный писатель Лука или старательный, молитвенно настроенный Матфей. Но Марк, тем не менее, делает то, что в его силах, потому что его переполняет Благая Весть и он не может не делиться ею с людьми, его окружающими. Марк почти не использует прошедшего у него всегда время настоящее. Это ещё одна яркая отличительная черта в его совершенно особом стиле повествования. Кроме того, он часто начинает предложение с союза «и». Можно насчитать у Марка до сорока таких предложений подряд. И ещё он любит два слова: тотчас и вновь. За такие вещи учительница литературы снижает ученику оценку. Но Марк не может по-другому. И в силу этого Евангелие от Марка становится абсолютно уникальным свидетельством о Спасителе. Именно литературное несовершенство делает это Евангелие удивительным свидетельством несомненной подлинности. Описывая, например, умножение хлебов, евангелист Марк говорит, что люди были рассажены апостолами на лужайке, как овощи на грядке. Он употребляет слово по-гречески «грядки». (Это слово встречается у Гомера примерно в таком контексте: «Саду границей служили красивые грядки, с которых овощ и вкусная зелень весь год собирались обильно».) Для того чтобы показать, как были рассажены люди, евангелист вспоминает об овощах, которые растут на грядках. Выражение настолько неожиданное, что переводчик даже не сумел это прасиай передать средствами русского языка и написал «рядами» (Мк 6:40). А на самом деле речь идёт не о рядах вообще, а именно о рядах в огороде. Рассказывая о преображении Иисуса (кажется, нет более мистической сцены во всём Евангелии), Марк, подыскивая подходящие слова, вдруг вспоминает о белильщике, который выбеливает полотно, и говорит так: «Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить» (9:3). И так на каждой странице есть что-то, выдающее в Марке весьма плохого литератора и вместе с тем как-то по-особенному подтверждающее достоверность его Евангелия. |
Поднялась страшная буря, какая нередко бывает на Геннисаретском озере, окруженном горами с оврагами, и поэтому недаром окрестные жители назвали это озеро морем. Ученики, почти все из них — местные рыбаки, привыкшие бороться со здешними бурями, выбились из сил и принялись в отчаянии будить своего Учителя. С одной стороны в этом их решении выражен страх за свою жизнь, а с другой — надежда на всемогущество Господа. По св. Марку, ученики даже позволили себе укорить Иисуса: «Учитель! Неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?» (Марк. 4:38). На это и Господь упрекнул их: «Что вы так боязливы, маловерные?» (Матф. 8:26; ср. Марк. 4:40 и Луки 8:25). Господь прекратил бурю, запретив ветрам и морю волноваться. Ученики, и люди, плывшие, вероятно, на соседних лодках, с изумлением говорили: «Кто Этот, что и ветры, и море повинуются Ему?» (Матф. 8:27; ср. Марк. 4:41 и Луки 8:25). Изгнание легиона бесов (Матф. 8:28-34; Марк. 5:1-20; Луки 8:26-40). Переплыв озеро, Иисус с учениками Его прибыли в страну, лежавшую на восточном берегу, которую Евангелисты Марк и Лука называют Гадаринской (по имени находившегося в ней города Гадары), а св. Матфей — Гергесинской (по имени другого города — Гергесы); оба эти города были в числе «Десятиградия.» На берегу их встретил бесноватый, одержимый нечистым духом. Евангелисты Марк и Лука говорят об одном бесноватом, тогда как св. Матфей — о двух. Расхождение здесь, вероятно, потому, что один из бесноватых был человеком всем известным, жителем Гадар, и находился в особо ужасном состоянии беснования, а другой же, по сравнению с ним, оставался едва замеченным. Сущность беснования в том, что бесы, лишая человека сознания и подавляя его разум, распоряжаются всем его телом и силами души, причиняя такому бесноватому человеку невероятные мучения от его же собственных действий. |
Из числа вышеуказанных школ с подробностью лишь на школе Александрийской (и по связи с ней на Кесарии-палестинской). В сущности только о ней мы и имеем сколько-нибудь достаточный и достоверный сведения. Да она и была славнее и знаменитее всех других школ не только этого, но и позднейших времен древней церкви 14 . Кто был основателем Александрийского училища? Самое обычное мнение касательно этого вопроса то, что основателем его был евангелист Марк, но мнение это решительно без всякого доказательства. Основанием, на котором строят свою догадку о происхождении этой школы от евангелиста Марка, служить, прежде всего, предание о проповеди Марка в Египте в Александрии. Но проповедь Марка в Александрии не есть строго-исторический факт: правда о проповеди Марка упоминает Евсевий, но упоминает не совсем решительно. В своей церковной истории он выражается так: «говорить, Марк первый был послан в Египет и проповедовал там Евангелие» 15 . Отсюда видно, что во времена Евсевия не было уже достоверных памятников, свидетельствующих о проповеди Марка в Египте, то есть, конечно главным образом в Александрии, а были лишь слухи об этом; ,,говорить». Да если бы и достоверно было известно, что Марк проповедовал здесь 16 : что же отсюда следует? Неужели то, что Марк основал александрийское училище? Кроме этого в доказательство мысли, что Марк основатель александрийского училища, указывают на слова Евсевия, в которых выражается свидетельство о раннем появлении христианской школы в Александрии, Вот эти слова: «по древнему обычаю там было училище Св.Писания, и мы слышали, что в нем получалось наставление от людей, сведущих в слове (т. е. Писания) и божественных догматах» 17 . Как очевидно и это свидетельство Евсевия ни чуть не говорить о том, что Марк был основатель школы в Александрии. |
И Он исцелил очень многих недужных всякого рода. Во всем этом согласен с ним и евангелист Матфей, говоря, где подробнее, где короче его. Евангелист Лука не говорит о сих случаях, но, сказав о раздражении фарисеев, переходит прямо к восхождению Господа на ту, при которой или с которой произнесена Господом Нагорная проповедь. О сем восхождении на гору говорит и евангелист Марк, но уже после сказанных упоминаний. Из сего видно, что святой Лука опущением тех случаев, о которых говорит святой Марк, не поставляет нас в затруднение, потому что вместо него к евангелисту Марку присоединяется евангелист Матфей. После же сих случаев евангелист Марк опять сходится, ненадолго впрочем, с евангелистом Лукою. Третье хождение Господа по Галилее Очевидно, сказания подошли к Нагорной беседе Господа. О предшествующих сей беседе обстоятельствах говорят все три евангелиста; самую же беседу передают евангелист Матфей и евангелист Лука. Евангелист Матфей, приступая к изложению Нагорной беседы, говорит, что Господь Иисус ходил по Галилее в сопровождении множества народа и совершил множество исцелений. Евангелист Лука говорит, что пред беседою сею Господь взошел на гору и провел всю ночь в молитве. Потом утром избрал двенадцать Апостолов и совершил множество исцелений. И затем уже начал беседу. Евангелист Марк говорит только о восхождении Господа на гору и избрании Апостолов. Из всего этого в совокупности слагается такой порядок предшествовавших Нагорной беседе обстоятельств: Господь исходит из Капернаума на проповедь в Галилее в сопровождении множества народа. В те дни, как говорит евангелист Лука, то есть во время сего хождения по Галилее, взошел Он на гору и провел там всю ночь в молитве. |
|