| В дальнейшем Симон Азарьин занимал ответственные должности в монастыре, а в 1646—1653 гг. являлся Троицким келарем. Карьера Симона Азарьина неожиданно пресеклась в начале 1655 г., когда он по приказу патриарха Никона был сослан в Кирилло–Белозерский монастырь, но через год, в начале 1656 г., Симон уже вернулся в Троице–Сергиев монастырь, где и оставался вплоть до своей смерти (датируется временем между 1662 и 1665 гг.). Самыми крупными произведениями Симона Азарьина являются Житие Сергия Радонежского (с новыми чудесами) и Житие Дионисия Зобниновского. Симон использовал Пространную редакцию Жития Сергия в списке Германа Тулупова и добавил к ней описание чудес, совершавшихся в XVI—XVII вв. Первый вариант подготовлен писателем в 1646 г. и тогда же был опубликован им в книге, содержавшей службы и жития Сергия и Никона Радонежских. Но в издание Московского Печатного двора вошли только 35 глав, да и те в сокращении. Поэтому Симон Азарьин в 1654 г. написал вторую редакцию «Новоявленных чудес преподобного Сергия», содержавшую предисловие и 76 глав. Сохранился оригинал памятника с авторской правкой (МДА, 203). В том же 1654 г. Симон закончил работу над Житием своего учителя архимандрита Дионисия (авторизованный список этого сочинения находится в Государственном историческом музее, Син. 416). В 1656 г. Симон подготовил новый, отредактированный и дополненный вариант «Книги о новоявленных чудесах преподобного Сергия». Рукопись (с пометами самого Симона) была приплетена к экземпляру печатного издания 1646 г. (украшенного миниатюрами — это неизвестная работа иконописца Моисея Савельева) и дана вкладом в монастырь в 1658 г. (в настоящее время хранится в Российской государственной библиотеке — подробнее см. в 3 части книги). К творчеству Симона Азарьина можно отнести также составление новой редакции Святцев (50–е годы XVII в. — дошла в автографе писателя), в которую, в частности, внесены дополнительные сведения о Радонежских святых . Творчество Симона Азарьина охарактеризовал В. О. Ключевский: «Он оставил много собственноручных рукописей и несколько произведений, дающих ему место среди хороших писателей древней России. |
| 20) РГБ, ф. 209 (Собр. П. А. Овчинникова), 317 (л. 1—48) — 20–е годы XVII в. (почерк троицкого книгописца Германа Тулупова, текст восходит к списку Троиц. 136). Филигрань: Кувшин с одной ручкой под короной с полумесяцем, на тулове литеры FA и О — Дианова и Костюхина, 667 (1620—1621 гг.). 21) РГБ, ф. 304/I (Собр. библиотеки Троице–Сергиевой Лавры), 699 ( л. 279—349 об.) — нач. 30–х годов XVII в. Текст восходит к списку Троиц. 136, писец — Герман Тулупов, правка текста — рукой архимандрита Дионисия Зобниновского. Описание см. в разделе Пространной редакции. 22) РГБ, ф. 212 (Собр. Олонецкой семинарии), 15 (л. 239—290)— 30–е годы XVII в. Филиграни: Кувшин с двумя ручками под полумесяцем, на тулове буква I — Гераклитов, 931 (1633 г.), Дианова и Костюхина, 788 (1633 г.); Домик под крестом, обвитым змеей — Дианова и Костюхина, 533 (1639 г.). 23) РГБ, ф. 98 (Собр. Е. Е. Егорова), 300 (л. 48—75) — сер. XVII в. Копия списка Троиц. 699. Описание см. в разделе Пространной редакции. Текст содержит следующие отличия: в увещеваниях матери к Сергию фраза «скърбь немалу исходатаист–вуеши» (так же и в Вифанском списке) читается иначе — «немалу исхо–датаиствуеши печаль»; внесена дата смерти Никона Радонежского, и др. Заголовок (по списку Син. 494): «Житие и жизнь преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергиа, в немъ же имать и от божественых чюдес его. Списася от священноинока Пахомиа Святыя Горы». Текст опубликован (по списку Тихонр. 705): Тихонравов Н. С. Древние жития преподобного Сергия Радонежского, М., 1892. Отд. II, С. 3—60. 1) ГИМ, Синодальное собр., 494 (л. 109—189 об.) — сер. XV века. На л. 157—175, 176—189 об. почерк переяславца Алексея Рылова, несомненно трудившегося в Троице–Сергиевом монастыре (ср. МДА, 23). Филиграни: Фляга пилигрима — два варианта, как в рукописи Троиц. 687 (по–видимому, остатки бумаги); Гроздь винограда — Брике, 12998 (1450—1456 гг.). 2) РГБ, ф. 299 (Собр. Н. С. Тихонравова), 705 (л. 37—105 об.) — 60–е годы XV в. Филиграни: Голова быка под цветком и трилистником — Брике, 14850 (1458—1469 гг.); Голова быка под 5–лепестковым цветком — Брике, 14725 (1453—1480 гг.); Голова быка под 7–лепестковым цветком — Брике, 14728 (1472 г.); Башня под крестом — Брике, 15878 (1450—1469 гг.); Гроздь винограда — Брике, 13008 (1452 г.); Корона — Брике, 4646 (1473 г.); Якорь — Брике, 401 (1454—1459 гг.); Голова быка под крестом — Брике, 14382 (1457—1465 гг.). |
| Переложение Евангелия от Иоанна есть «метафраза» по самому своему заглавию и по своему жанру. Но другое; Г более важное произведение Нонна — поэма «Деяния Диониса» объемом в 48 книг, то есть примерно как «Илиада» и «Одиссея», вместе взятые, — тоже по-своему причастно поэтике «метафразы» и «парафразы». Нас сейчас не может занимать вопрос, был ли Нонн во время написания эпоса о Дионисе язычником или христианином. Ответ на этот вопрос может быть только гадательный. Мы не видим глубин души Нонна (души, по всей вероятности, довольно сложной и скрытной); мы видим только его стихи. Но даже если рассматривать содержащие эпоса о Дионисе как чисто языческое, это содержание остается внешним и посторонним самому мифу о Дионисе. В центре поэмы Нонна стоит прославление римскою кесаря и римской государственности ; но миф о Дионисе не имеет прямого отношения к римской государственности. В центре поэмы Нонна стоят астрологические мотивы ; но миф о Дионисе не имеет прямого отношения и к астрологии. В каком же качестве Дионис интересует ранневизантийского поэта? Ответ гласит: как богподобие, бог-призрак, бог-двойник — двойник самого же себя. По версии, принятой Нонном, Дионис перевоплощался трижды — как Загрей, как Дионис и как Иакх, — причем первое воплощение было одновременно перевоплощением Зевса. Выстраивается такая система двойников: Загрей — «иной» и «второй» Зевс (δετερος χλλος Ζες ); Дионис — «иной» и «второй» Загрей, «позднорожденный» Загрей , по всему обличию «всеподобный Загрею» , между тем как в силу обратной связи Загрей по отношению к нему есть «первоначальнейший Дионис» ; наконец, Иакх — «третий» «Дионис» . Но этого мало; когда Дионису случается влюбиться, он говорит, что «являет отображение (τπον) несчастно влюбленной) Пана» . Сходство по какому-либо признаку описывается как двойничество, зеркальное удвоение прототипа. Недаром образ зеркала — настоящего бронзового зеркала, каким пользовались древние красавицы, или природного зеркала вод — так часто возникает в поэме: …Некогда тешилась дева, поставив блестящую бронзу |
| Вроде бы воюют многие со многими: церковь – с нобелевскими лауреатами, сторонники традиционной медицины – с колдунами и знахарями, уфологи – с метеорологами, ну и так далее. На самом деле идет битва древних божеств – Дионис ополчился на Аполлона, и Аполлон терпит поражение. С тех пор как Ницше обозначил два полюса греческой трагедии этими именами, стало традицией видеть в них два начала европейской культуры: рациональное – аполлоновское, иррациональное – дионисийское. Под знаком Аполлона оказалось все, что связано с мерой, осознанными границами, четкими представлениями, и главное – личностным началом, человеческим “я”. Безмерное, безграничное, без – и надличностное, когда нарушаются границы “я” во имя “мы” и “целое” отошло под знак Диониса. Надо ли отдельно вспоминать о том, что наша культура всегда неровно дышала к Дионису. Так, всегда мыслилось, что русский Дионис добр, а русский Аполлон – немилосерден. То, что мы видим сейчас повсеместно во всех этих атаках на научное мировоззрение, индивидуализм и рационализм в поисках “единения” и “единства”, – все те же старые надежды на доброту Диониса. Только так ли уж он добр… “Чары Диониса” владеют не только художниками в порыве вдохновения или праздничными шествиями. Их власть – всегда власть толпы. Не важно кто в толпе – футбольные фанаты, подгулявший молодняк, политические сторонники, следующие за лидером… Это дионисийское начало уравнивает сорок академиков и сорок домохозяек, если они – толпа. Потому что само пребывание в толпе блокирует способность рационально мыслить. И даже когда человек, по доброй воле отказавшийся от этой способности, один, он все равно ощущает себя так, как будто его несет куда-то огромная коллективная сила… Конечно, с таким самоощущением легче жить. От него и уверенность в себе и собственной правоте, и отсутствие каких бы то ни было сомнений, и самодовольное невежество… Тот, кто поворачивает рубильник Наблюдая все учащающиеся веерные отключения разума, невольно начинаешь задумываться о том, что есть же кто-то, кто поворачивает рубильник. И этот кто-то рано или поздно может устроить потемки сразу для всех и очень надолго. Конечно, самый легкий путь предлагает теория заговоров. Проще простого обвинить в оболванивании народа то же телевидение или власти. Если только не помнить, что и власти, и телевидение – часть нас… И вот тогда вдруг ощущаешь рычаг рубильника под собственной ладонью. |
| Что касается греческих мистерий, которые были вообще очень многочисленны (в Европейской Греции, стране очень небольшой, существовало до 50 различных мистериальных центров), то основными (по своему религиозному влиянию) можно считать так наз. Елевзинские мистерии, связанные с культом Матери-земли. Основное значение в этих мистериях, имевших очень богатый церемониал, принадлежало теме смерти и воскресения, — но в общей форме, не останавливаясь на теме личного бессмертия. Вообще момент личный в этих мистериях особенно выдвинут лишь в обрядах «очищения», подготовки к мистическому созерцанию. Более ярко момент личности (в вопросе смерти и воскресения) был выражен в мистериях, связанных с культом Диониса. Сам Дионис погибает благодаря тому, что на него направляет жестоких титанов ревнивая Гера, («супруга» Зевса), но Дионис возрождается из своего сердца, которое успел уберечь сам Зевс. Так называемые орфические мистерии, не имевшие своего особого центра, положили в основу свою как раз повествование о смерти и возрождении Диониса, а Орфей почитался настолько, что в христианскую уже эпоху его изображали, напр., распятым подобно Христу. Но мистерии о страдающем, гибнущем и воскресающем боге особенно развились в различных городах Малой Азии — и здесь действовала определенная эллинизация местных культов, облагородившая и художественно украсившая местное мифологическое содержание. Упомянем о двух юных полу божественных существах, бывших «героями» этих мистерий, — об Аттисе и Адонисе — оба они погибают от дикого кабана. Этому печальному концу предшествует в мистериальных рассказах (беря их даже в позднейшей, очень эллинизированной форме) совершенно разная жизнь обоих героев, — но оба падают невинной жертвой от дикого животного, оба умирают, обоих хоронят. Вокруг Аттиса (как и Адониса), уже мертвого, плачут женщины. В пещеру, где должен быть похоронен Аттис, вносится сосна с изображением Аттиса, а затем на третий день возвещается воскресение Аттиса. Вокруг Аттиса, в память его, возникли таким образом мистерии, посвященные Аттису; здесь с песнопением возвещалась радость «мистам» (членам мистериальной общины) о воскресении Аттиса, открывающем и мистам надежду на восстановление их к жизни после смерти. Что касается культа Адониса, то в первоначальном повествовании не было воскресения его, но позже (по-видимому, под влиянием мистерии Озириса — вероятно еще в III веке до Р. Христова), эта идея была внесена в культ, посвященный Адонису. Тут не было настоящих мистерий вокруг рассказа о смерти и воскресении Адониса, т. е. не было особого «посвящения», но в культе были подробности, несколько приближающие к христианским обрядам (плач над изображением Адониса). В параллельных мистериях Гиацинта службы длились три дня весной или в начале лета: первый день оплакивали смерть юного героя, на второй и третий день праздновали его воскресение (в службах Аттису и Адонису воскресение праздновалось на третий день). |
| 169. Пример: Толкиен пишет в своем письме: «Как говорил Бильбо про гномов, а он, похоже, знает содержимое моих буфетов не хуже меня самого» (Из письма в «Аллен энд Анвин». 23 февраля 1961 года//ТолкинДж. Р. Р. Письма. M., 2004. С. 347). Примечания издателя толкиеновских писем: «Неточность Толкина; Бильбо подумал про Гэндальфа, а не про гномов» (Хоббит, гл. 1). 170. Вогушева Е. Чем бы дитя ни тешилось… M., 2002. С. 80. 171. Медведева И., Шишова Т. «Гарри Поттер»: стоп. С. 11. 172. Медведева И., Шишова Г. «Гарри Поттер»: стоп. С. 41. 173. «Разве история о том, как зло оказывается бессильным перед беспомощным младенцем, не вписывается в контекст христианской культуры?» (Мареичева Ольга. [http://www.kuraev.ru:8101/forum/view. php?subj=19844]). 174. См. Ин 8:44. — Ред. 175. Обычно считается, что эти слова были сказаны блаженным Августином в 5 веке. На самом деле они вышли из-под пера скромного протестантского богослова Руперта Мельдения (См. Schaff Philip. History of the Christian Church. Vol. VII. Ch. 108, note). Правда, сказал он эту формулу в сочинении, которое было посвящено " McnoBeflnwABrycTHHa: " Если мы будем соблюдать в главном единство…, то преуспеем " . Труд Мельдения вышел во Франкфурте-на-Одере в 1627 году, а уже в следующем году в том же городе появился труд лютеранина, профессора местного университета, Грегора Франка, " Богословские рассуждения о степени обязательности христианских догматов " , в котором " золотые слова " Мельдения были повторены в более энергичной форме: " Да блюдем в главном единство… " 176. Святитель Николай Японский. Дневник. Запись от 29 февраля 1882, понедельник//Дневники святителя Николая Японского. Т. 1. СПб., 2004. С. 36. 177. См. Иванов В. Дионис и прадионисийство. СПб., 1994. С. 205. 178. «Один стихотворец» русского перевода Послания к Титу по-гречески звучит: profetis, букв. — пророк. 179. См. о нем у Диогена Лаэрция (Жизнеописания философов 1,109). Блаженный Иероним считал, что Каллимах просто цитировал Эпименида (Блаженный Иероним. Толкование на Послание к Титу, 7). См. также: Витковский В. Речь апостола Павла в Ареопаге (Деян 17:22–31) и «языческая цитата» в Новом Завете//Страницы. M., 2005, С. 325–326. |
| 460. Созомен. «строить многие малые помещения». Дион. «сделай различные келии». Араб. «построй в твоем монастыре много келий». 461. Созомен. «доме». Араб. «соединяй их за одним столом для еды». 462. Созомен. «огражденные с обеих сторон». Араб. Просто: «низкие сидения». У Дионисия всего этого правила нет. 463. Созомен. «кожаная одежда». Араб. «Дубленая кожа, овечья или козья». 464. Араб.: «если пожелают в субботу или воскресенье принять св. тайны»; у Дионисия нет «в субботу или в воскресенье». 465. Нет в араб. 466. Созомен.: «шерстяные шапочки». Дион. просто «кукули». Араб. «кукули, похожие на те, которые носят дети, не сделавшие зла»; по араб. они надеваются как будто только для принятия евхаристии. 467. Нет у Дионис. и в араб.; у Созомен..: «на шапочках сделать значки красного цвета (κντρον)». 468. У Созомена на такое практическое применение не указывается, а в араб. дается другое применение: «чтобы при посредстве формы буквы, назначенной им, они рассматривали свои дела, познавали свое поведение, предохраняли себя от дурных привычек и переносились в чин, обозначенный буквою йота, при помощи своего усердия и соревнования в поведении». 469. У Дионисия в качестве примера приводятся еще буквы α, ζ, λ, ρ, σ, но без указания их значения. В араб. ред.: «а что касается буквы ро, остерегайся ее и поступай соответственно знаку, какой она представляет». 470. Араб.: «Ангел указал Пахомию, как лучше познакомить с этими знаками и духовных отцев». 471. Созомен: «чужестранцу не позволяй есть вместе с ними, разве будет принят какой путешественник». Дионисий: «если бы пришел странник из другого монастыря, имеющий различный вид (habitum), никто с ним не должен есть, за исключением того, кто идя дорогой, не мог бы этого заметить (observare)». Арабск.: «не принимай брата, приходящего из другого монастыря, если он вообще приобрел привычки не одинаковые с твоими; но принимай странников, утешай из и оказывай милость бедным в особом месте твоего монастыря, так, чтобы не есть и не пить с ними». |
| Но дерзание отца Александра имело под собой надежное основание, о чем свидетельствует как эта работа, так и многие последующие. Его познания в области библеистики были настолько велики, что позволили ему впоследствии подготовить трехтомный «Словарь по библиологии», который он представил на степень магистра богословия (защитить ее он не успел). О писательских талантах отца Александра свидетельствует как успех его первой книги, так и дальнейших книг, в которых он прослеживает духовную эволюцию человечества: «Истоки религии», «Магизм и единобожие. Религиозный путь человечества до эпохи великих Учителей», «У врат молчания. Духовная жизнь Китая и Индии в середине первого тысячелетия до нашей эры», «Дионис. Логос. Судьба. Греческая религия и философия от эпохи колонизации до Александра», «Вестники Царства Божия. Библейские пророки от Амоса до Реставрации (VII–IV вв. до Р.Х.)», «На пороге Нового Завета», а также книги «Небо на земле», посвященной объяснению православного богослужения. Статей, вошедших впоследствии в книгу «Сын Человеческий», было опубликовано 16, обычно они приурочивались к соответствующему православному празднику (см. таблицу). Введение во храм Пресвятой Богородицы Святая святых 1960. 11. С. 50–52 Рождество Христово Навстречу Христу 1961. 1. С. 45–47; перепеч.: 1991. 1. С. 51–52 Рождество Христово Тайна волхвов 1962. 1. С. 60–67 Сретение Господне Спасение миру (размышления в день Сретения Господня) 1961. 2 Преображение Господне Фавор и Голгофа 1960. 7. С. 27–32 Воскресение Христово. Пасха Победа над смертью 1961. 4. С. 44–47 Пятидесятница. День Святой Троицы Пятидесятницу празднуем! 1961. 5. С. 55–58 Успение Пресвятой Богородицы В молитвах Неусыпающая 1960. 8. С. 37–41 Евангельские темы Ряд статей был посвящен окружавшим Спасителя апостолам: первоверховному апостолу Петру (Светочи первохристианства//1961. 7. С. 58–66), апостолу Фоме («Господь мой и Бог мой!»//1962. 4. С. 54–57), апостолу Иоанну Богослову («Сын громов» (очерк жизни и творений апостола Иоанна Богослова)//1962. 5. С. 49–60), апостолу Луке (Св. ап. Лука как дееписатель Церкви//1963. 12. С. 50–52), а также Предтече и Крестителю Господню Иоанну (Последние дни и мученическая кончина Иоанна Крестителя//1961. 11. С. 60–63). |
| Из Италии Блок с женой приезжает в Бад-Наугейм и здесь погружается в родную ему романтическую атмосферу, полную воспоминаний о юношеской любви. Он восторженно пишет матери о «красоте и родственности Германии, о ее высоком лиризме»; отдыхает от крикливой неприятной Италии — «самой нелирической страны» в мире. Германия — родина готики, и только в ней есть «настоящая религия жизни, готическая жизнь». Блок с нежностью пишет о любимом Бад-Наугейме, где по-прежнему таинственно белеют и дымят по вечерам шпрудели, где те же туманы над озером и та же влажная прохлада в парке. В курзале поэт много слушал Вагнера, и его «романтическая философия», нашедшая свое выражение в статье «Душа писателя», еще более укрепляется. В «Записной книжке» мы читаем: «Вагнер в Наугейме — нечто вполне невыразимое, напоминает „anamnesis“. Музыка потому самое совершенное из искусств, что она наиболее выражает и отражает замыслы Зодчего… Музыка творит мир, она есть духовное тело мира, мысль (текучая) мира… Дойдя до предела своего, поэзия, вероятно, утонет в музыке… Чем более совершенствуется мой аппарат, тем более я разборчив, — и в конце концов должен оглохнуть вовсе ко всему, что не сопровождается музыкой (такова современная жизнь, политика и тому подобное)». Блок предает себя стихии, жаждет забвения и слияния с «мировой душой». Новый Дионис, он обрекает себя на растерзание музыкой. Судьба его решена. 21 июня Блоки возвращаются в Россию. Переехав границу, поэт записывает: «Вот и Россия: дождик, пашни, чахлые кусты. Одинокий стражник с ружьем за плечами, едет верхом по пашне. Кружит… И это — русский белый день после отвратительного итальянского (все гноит), после утренней прозрачности и готики германских городов… Уютная, тихая, медленная слякоть. Но жить страшно хочется („Три сестры“) и потому ждешь с нетерпением к вечеру — Петербурга. А что в этом Петербурге? Все та же большая, мокрая, уютная Режица… …А Люба спит передо мной, укрытая моим пальто. Над ней висит ее поношенная детская шляпа». Пробыв в Петербурге девять дней, Блоки переезжают в Шахматово. Там встречает их приехавшая из Ревеля Александра Андреевна; здоровье ее тревожит сына: ее нервное расстройство настолько серьезно, что доктора настаивают на необходимости поместить больную в лечебницу. |
| Послание находится не только в Патериках Кассиановской редакции, что заставляло некоторых сомневаться в его подлинности, но и в Кормчих, и других сборниках (см. предыдущ. прим.). А резкий тон послания, как увидим, совершенно согласный с духом того времени, не только не может служить признаком неподлинности послания, напротив, скорее ручается за его подлинность. См., например, Символ веры, преподанный великому князю Владимиру по крещении его (П. собр. р. лет. 1. 48–50 послание Константин. патриарха Михаила Керуллария к Петру, Антиох. патриарху, особенно п. XII и XIII (Coteler. Eccl. Graecae Monum. 2. 135–145; снес.: 581–584 обличения против латинян, особенно 25, 43, 55, 57, 59 (Coteler. Ibid. 3. 495–509 Кроме означенных (в предыдущ. прим.) сочинений, припомним также отзыв митрополита нашего Иоанна II (1080–1088), который, подобно Феодосию Печерскому, запрещал православным вступать в браки с латинами (Русск. достопам. 1. 94 Например, молитва преподобного Феодосия о стаде своем, т. е. об иноках, и молитва, какую произнес он пред своею кончиною (Патер. печатн. Л. 39, 44 об. Киев, 1791 Сведения об этой Псалтири и самая молитва напечатаны в статье г. Буслаева: Палеогр. и филог. материалы для истории письм. славян. С. 23–29 (см.: сборн. «Материалы для ист. письм.». М., 1855 Указываем на примеры, представленные Кубаревым и очень близкие к настоящему случаю, как в Печерских Патериках, где говорится собственно об одном Антонии, переписчики вовсе некстати присовокупили имя Феодосия (Патер. Печер. в Чтен. Москов. истор. общ. 1847. 9. Отд. 1. С. 15 Симон в Сказании о Печер. церкви. Разрешительная молитва над умершим читалась в Церкви издревле (Дионис. Ареопаг. О церковной иерархии. Гл. 7. Отд. 3. П. 4 и Пахимер. Толков. на означенную главу Гоар представляет даже образец этой молитвы, употреблявшийся в Греции, несколько несходный с тою, какая употребляется у нас (Eucholog. Graec. P. 544. Venet, 1730 Но со времен преподобного Феодосия разрешительная молитва по прочтении над усопшим начала влагаться в его руки. |
|
|
