Св. Дионисий Александрийский принадлежал к числу тех отцов и учителей церкви, которые, обладая многосторонним образованием и обширными сведениями в науках светских, а также основательно зная св. Писание, одинаково с пользою могли служить церкви в борьбе как против ученых язычников, так и против еретиков, примешивающих к христианскому учению чуждые ему элементы. Эта литературная борьба против язычников и еретиков – борьба тех, которые путем долгой внутренней работы мысли дошли до убеждения в истинности христианства и тем с большею силою убеждения могли впоследствии защищать его против врагов. Дионисий был именно таким церковным учителем. Происходя от знатных и богатых родителей язычников, он имел возможность хорошо изучить многие из светских наук и основательно познакомиться со всеми известными системами языческих мыслителей. Природная сила ума и блестящие дарования помогли Дионисию критически отнестись к произведениям языческой мудрости и усматривать недостатки там, где другие видели безусловное совершенство. Но особенно он ясно понял всю ложь язычества и принципов, его одушевлявших, руководивших его жизнью, с тех пор, как впервые познакомился с христианством по писаниям апостольским, в особенности же по посланиям апостола Павла. Это чтение главным образом и произвело решительный переворот в его образе мыслей и расположило к принятию христианства. Поступив предварительно в александрийское огласительное училище, во главе которого стоял тогда знаменитый Ориген , Дионисий был, по свидетельству бл. Иеронима 1 , одним из ревностнейших и отличных учеников. Блестящие успехи в познании истины христианства и благочестивая жизнь обратили на него внимание преемника Оригена по управлению александрийскою школою – Иракла, который в 232 г. в свою очередь сделал его своим преемником. В продолжение 16-ти лет Дионисий стоял во главе александрийской школы, пользуясь большим уважением и авторитетом. По смерти Иракла, который в последнее время занимал кафедру александрийской церкви, Дионисий, по единодушному желанию клира и народа, был избран на его место и управлял александрийскою церковью до самого конца своей жизни.

http://azbyka.ru/otechnik/Dionisij_Aleks...

Св. Дионисий Александрийский Происходя от знаменитых и богатых язычников, Дионисий имел средства отлично изучить все светские науки, особенно же словесность. Но критически разбирая системы языческих философов, он нашел, что в них нет ничего истинно верного, и начать читать писания ап. Павла. Такое занятие окончательно расположило его к принятию христианства. Он тотчас же поступил в александрийское огласительное училище, и сделался самым ревностным слушателем, и как говорит Иероним 536 , отличнейшим учеником Оригена . Блестящие успехи в познании религии и благочестивая жизнь Дионисия обратили на него внимание начальника училища, Иракла, который в 232 г. удостоил его чести быть своим преемником в управлении этим училищем. Плодом» философских занятий св. Дионисия в должности наставника и начальника александрийского училища был трактат «о природе», к сожалению не дошедший до нас в полном своем составе. Евсевий Кессариский передает из него только 5 отрывков, в которых опровергается взгляд Эпикура на происхождение и судьбу мира. Так как, говоря об этом сочинении, Евсевий называет его книгами (λγοι περ φσεος); то думают, что сочинение было огромное. И хотя в сохранившихся отрывках говорится только об атомистическом учении Эпикура; но трудно предположить, чтобы христианский апологет не касался воззрений и других философов. К этому заключению приводят следующие слова историографа: «из книг о природе я привожу нечто из сказанного против Эпикура» 537 . Впрочем, как ни малы отрывки, но они достаточно показывают, что Дионисий имел отличный философско-критический талант, а потому и известен был под именем «философа» 538 . Система Эпикурова, по словам св. Дионисия, не отличалась ни оригинальностью, ни ученостью, но была заимствована у Демокрита, и только в некоторых пунктах изменена. Так Эпикур принимал, по свидетельству апологета, только совершенно малые и невидимые атомы, тогда как Демокрит готов был допустить по крайней мере несколько больших. Далее, атомы Эпикура падают в бесконечном пространстве не всегда прямолинейно, как у Демокрита, но иногда уклоняются от вертикальной линии, и оттого сталкиваются, отталкиваются, и таким образом соединяются в разнообразные тела. Все предметы, видимые и невидимые, равно как и все естественные явления, должны иметь свое основание в случайном соединении падающих атомов: и потому всякое действие богов на мир, всякий промысл, должны быть отвергнуты. Человек свободен и от богов и от судьбы, и все зависеть от случая.

http://azbyka.ru/otechnik/Konstantin_Skv...

5-е Св. мученицы Харитины Маленькая девочка Харитина, оставшаяся сиротой, была взята неким богатым и сострадательным человеком Клавдием и воспитана им, как дочь. Когда она пришла в возраст, то отличалась не только красотой телесной, но и добротой нрава, кротостью, целомудрием, разумом и верой во Христа Бога. Верующие, которые посещали её, радовались о ней, а неверующим она проповедовала о Христе и указывала путь истины. Настало гонение Диоклитианово, и комит (округа начальник) потребовал её на суд, вследствие доноса о её христианской ревности. Он спросил её: «правда ли, что ты – христианка, и прельщаешь других, приводя их к той же вере?» Харитина отвечала: «действительно, я христианка; но не прельщаю людей, а от прелести отвращаю, и от вашей нечистой веры привожу ко Христу моему». То слышав, правитель велел бить её нещадно и отослал на суд к правителю области. Этот после напрасных убеждений отречься Христа велел остричь волосы ей, сыпать горячие уголья на голову и всё тело, и наконец осудил на растление (так часто поступали судьи, особенно в Египте). Но святая помолилась Господу и скончалась, сохранивши девство непорочным. Тело её было вложено в мех с песком и брошено в море; но через три дня морские волны вынесли его на берег, и Клавдий похоронил его. Св. священномученика Дионисия, еп. Александрийского Дионисий родился в г. Александрии от родителей – язычников; обращён в христианство уже в зрелых годах, под влиянием Оригена , к которому он был всегда сердечно расположен. Впрочем, сам Дионисий говорит о себе, что «обратился ко Христу путём свободного исследования, беспристрастно испытывая учения человеческие». Став после Оригена наставником в Александрийском огласительном училище, а по смерти Иеракла (пам. 15-го окт.) епископом Александрийским (в 247 г.), Дионисий, по-прежнему, читал и исследовал сочинения еретиков и отвергал их системы не прежде, как по личному убеждению дознавал их несостоятельность. Такое произвольное отношение Дионисия к подобному предмету приводило в сомнение одного пресвитера, который поэтому и предупреждал его, что близкое знакомство с еретическими книгами, доставляя случай осваиваться с ложными понятиями, может вредно отразиться на своём собственном образе мыслей. Как бы в разрешение этого вопроса Дионисий имел видение, в котором ему было возвещено, что он может читать еретические книги, как способный обсуживать подобные предметы; при этом ему указано было и на то, что, и первоначально действуя таким образом, он приобрёл случай к обращению.

http://azbyka.ru/otechnik/Filaret_Cherni...

В.В. Бычков Глава 5. Завершение александрийско-каппадокийского символизма. Максим Исповедник Символизм автора «Ареопагитик» в его александрийско-каппадокийском духе свободной творческой, часто эстетизированной аллегорезы продолжил и, пожалуй, довел до определенного логического завершения в VII в. преподобный Максим Исповедник . В его понимании весь сотворенный Богом универсум состоит из двух миров – духовного, «умопостигаемого», состоящего из умных и бесплотных сущностей (мир небесной иерархии, по Ареопагиту), и здешнего, чувственного и плотского мира, «который величественно соткан из многих видов и природ» (Mystag. 2) 73 . Эти два мира составляют некую нераздельную целостность, неслиянно взаимопроникая друг в друга. Люди, наделенные духовным зрением, хорошо видят, что весь чувственный мир состоит из символов мира умопостигаемого, а последний содержит в себе логосы мира чувственного. «Для обладающего [духовным] зрением, – писал Максим, – весь умопостигаемый мир представляется таинственно отпечатленным во всем чувственном мире посредством символических образов. А весь чувственный мир при духовном умозрении представляется содержащимся во всем умопостигаемом мире, познаваясь [там] благодаря своим логосам. Ибо чувственный мир существует в умопостигаемом посредством своих логосов, а умопостигаемый в чувственном – посредством своих отпечатлений» (там же). Здесь, пожалуй, наиболее четко сформулирована патристическая идея принципиального онтологического символизма, лежащего в основе бытия, из которой исходили в той или форме практически все отцы Церкви платоновско-неоплатонической ориентации, но никто из них не выразил ее столь ясно и лаконично. Весь видимый мир, таким образом, является совокупностью символов мира духовного, «умопостигаемого» 74 , системой его специфических «материальных» отпечатков, через посредство которых он и может быть познан; мир символов актуален, естественно, только для способного к их видению сознания, то есть ориентирован на конкретный субъект познания. Этим самым теоретически обосновывается необходимость и возможность проникновения человеческого сознания в «умопостигаемый мир» прежде всего с помощью чувственно воспринимаемых символов – то есть через духовное созерцание видимого тварного мира. Однако преп. Максим не останавливается на этом. Он ясно сознает, что, проникнув посредством символов в невидимый мир прообразов, или логосов, мы через их познание можем глубже и яснее постичь и сам видимый мир. В своих изначальных духовных основаниях он познается значительно глубже (и проще), чем в преходящей плотской оболочке. «...Для преуспевших в духовном созерцании легче будет постигать видимое через невидимое. Ибо символическое созерцание умопостигаемого посредством зримого есть одновременно и духовное ведение и умозрение видимого через невидимое» (там же).

http://azbyka.ru/otechnik/Dionisij_Areop...

В.В. Бычков Глава 4. Символология Анагогический символизм Рассмотренные выше темы трансцендентности Бога и путей своеобразного «преодоления» ее в системе священной иерархии и в пространствах эстетического опыта у Дионисия Ареопагита постоянно приводят нас, как и самого христианского мыслителя, к пониманию того, что оно, естественно, не полное и не абсолютное, но символическое, предполагающее разные уровни лишь в намеках приближения к Тому, к Кому в принципе невозможно приблизиться на уровне земного бывания как к сущности в сущности, не обладающей ни сущностью, ни бытием даже в самом абстрактном и возвышенном смыслах этих понятий как понятий человеческого уровня и сознания. Ибо «в Нем и около Него – все, что относится к бытию, к сущему и к наставшему, Его же Самого не было, не будет и не бывало, Он не возникал и не возникнет, и – более того – Его нет. Но Он Сам представляет Собою бытие для сущего» (DN V 4). Хорошо сознавая непредставимость, неописуемость, непостигаемость для человеческого разума Самого Бога и многого из божественной сферы, с одной стороны, а также продолжая раннехристианскую и раннепатристическую эзотерическую традицию на сокрытие сущностных христианских истин от непосвященных, автор «Ареопагитик» разработал, насколько можно понять даже из дошедших до нас его текстов, глубоко продуманное символическое богословие 55 . Оно дает нам один из главных ключей не только к его эстетике (что существенно в данной работе), но и ко всей средневековой христианской эстетике, по меньшей мере, да и к христианскому богословию в целом, которое хотя и побаивалось радикализма Ареопагита, тем не менее сознавало истинность большинства его прозрений и актуальность разработанной им методологии богословствования, а поэтому регулярно цитировало его тексты как на Востоке, так и на Западе христианской ойкумены. Даже из сохранившихся текстов видно, что автор «Ареопагитик» в своей символологии продолжает достаточно хорошо разработанную к его времени традицию символико-аллегорической экзегезы текстов Св. Писания, восходящую к Филону Александрийскому 56 , раннехристианским отцам и великим каппадокийцам (к Григорию Нисскому в первую очередь) 57 . Активно опираясь на нее, он написал трактат «Символическое богословие», в котором, как можно понять из его Послания IX (к Титу иерарху), дал символическое толкование многих мест Св. Писания. К сожалению, этот трактат до нас не дошел, но отдельные его идеи, как и другие положения символологии, разбросаны по всем текстам Корпуса и особенно полно изложены в «Божественных именах» и в Послании IX, которое является как бы сопроводительным письмом, приложенным к посылаемому Титу тексту «Символического богословия». Последнее, пишет Ареопагит, «всех символических богословий, как я думаю, является благим раскрытием, соответствующим Речений священным преданиям и истинам» (Ер IX 6).

http://azbyka.ru/otechnik/Dionisij_Areop...

В.В. Бычков Содержание Введение Глава 1. Всеобъемлющий символизм патристики. Великие каппадокийцы Глава 2. Эстетика духовных озарений Эстетический дух «Ареопагитик» На пути к божественной трансцендентности Божественная иерархия Глава 3. Красота и прекрасное Онтологический смысл красоты Благоухание Свет Глава 4. Символология Анагогический символизм Многообразие символических феноменов Катафатические символы Неподобные подобия Апофатическая символика Сакрально-литургический символизм Глава 5. Завершение александрийско-каппадокийского символизма. Максим Исповедник Заключение Summary     Монография посвящена изучению эстетических представлений крупнейшего анонимного мыслителя ранней Византии (рубеж V-VI вв.), оказавшего сильнейшее влияние на средневековое богословие и эстетику греко-православного мира (включая Древнюю Русь) и Западной Европы. В работе путем анализа взглядов самого Ареопагита, его основных предшественников и ближайших комментаторов выявляется достаточно целостная эстетическая система, основывающаяся на принципах отыскания иерархических, богослужебных, символических посредников между земным миром и трансцендентным Богом. В центре ее стоят понятия красоты, света, благоухания, образа, символа, неподобного подобия, внерационального знания и др. Монографическое исследование на эту тему предпринимается впервые в мировой науке. Введение «Corpus Areopagiticum», или «Corpus Dionysiacum», дошедший до нас в составе четырех трактатов («О небесной иерархии», «О церковной иерархии», «О Божественных именах», «О мистическом богословии») и 10 писем, написанный по-гречески где-то на рубеже V-VI вв. и подписанный именем легендарного ученика апостола Павла Дионисия Ареопагита , был широко известен во всем средневековом мире. Прежде всего в Византии, где о нем впервые зашла речь в первой трети VI в., а затем он стал одним из авторитетнейших богословских текстов как у византийских авторов, так и на латинском Западе, а позже и в славянском мире. Его знали и использовали в богословской полемике, в том числе и по вопросам иконопочитания, древнерусские авторы, начиная с XIV в., особенно активно в XVI-XVII вв.

http://azbyka.ru/otechnik/Dionisij_Areop...

Испан. иезуит Роке Менчака, у которого М. изучал евр. язык в Орвието, познакомил его с искусством чтения палимпсестов. В то время технология проявления нижнего текста переписанных манускриптов заключалась в промакивании пергамена губкой, смоченной в галловой кислоте - химическом соединении, получаемом из растертых в порошок наростов на листьях дуба или ольхи. Это давало временную возможность прочитать нижний текст, но наносило необратимые повреждения структуре пергамена. Пользуясь этим «варварским» способом, М. за свою долгую жизнь обнаружил и прочитал множество ценных античных текстов. В 1814 г. ему удалось прочесть находившиеся под текстом поэмы лат. автора V в. Целия Седулия отрывки 6 неизданных речей Цицерона: «В защиту Флакка», «В защиту Скавра», «В защиту Туллия», «Против Клодия и Куриона», «Об александрийском царе» и «О долгах Милона». 1815 год ознаменовался для М. новыми находками: фрагментами комедии Плавта «Чемодан» (под текстом ВЗ), 8 речами Квинта Аврелия Симмаха и комментарием к текстам комедий Теренция. В том же году он опубликовал целый ряд новонайденных сочинений Марка Корнелия Фронтона, в т. ч. его переписку с императорами Антонином Пием, Марком Аврелием, Луцием Вером и александрийским историком Аппианом. Хотя это издание содержало не всегда удачную реконструкцию фрагментарного лат. текста, оно стало научной сенсацией, принесшей славу М.: Фронтон, чьи сочинения со времен античности считались утраченными, был учителем Марка Аврелия, а его речи ценились современниками не ниже речей Цицерона. В нач. 1816 г. М. издал греческий текст, найденный среди рукописей Амброзианской б-ки и отождествленный им с «Римскими древностями» Дионисия Галикарнасского. Издание неизвестной греч. рукописи вызвало неприятие со стороны части ученого мира: на заседании 21 сент. 1816 г. во флорентийском ун-те «Атенеум» знаменитый пистойский эрудит С. Чампи объявил, что данный текст представляет собой не оригинальное произведение античного автора, а сокращение, выполненное позднейшим компилятором. Через 10 лет М. публично признал свою ошибку, предпослав тексту Псевдо-Дионисия обширную заметку соответствующего содержания.

http://pravenc.ru/text/2561232.html

Содержание Тит Флавий Климент – примиритель противоположностей Глава первая. Христос – это Новая Песня, Слово Истины § I. Евном и цикада § II. Древние мифы и новая песня § III. Обман Орфея § IV. Спасительная сила новой песни § V. Логос и гармония мира § VI. Кажущаяся новизна истины § VII. Предвечный Логос – Мастер, Учитель и Защитник § VIII. Различные пути спасительного врачевания § IX. Иоанн Предтеча и плодоносная пустыня § X. Христос и врата в небеса Глава вторая. Языческие мистерии гнусны, а боги позорны § XI. О языческих оракулах § XII. Связь мистерий со змеем и грехопадением § XIII. О происхождении слов «оргии» и «мистерии» § XIV. О мистериях Афродиты § XV. О мистериях Деметры, Аттиса, Кибелы и корибантов § XVI. О Сабазийских мистериях § XVII. О тесмофориях, скирофориях и арретофориях и мистериях Диониса § XVIII. О мистериях Диониса (продолжение) § XIX. О кабирских мистериях § XX. Об Элевсинских мистериях § XXI. Об Элевсинских мистериях (продолжение) § XXII. О тайных символах мистерий § XXIII. Мистерии язычников безбожны § XXIV. Благоразумие древних «безбожников» § XXV. О безбожии и суеверии § XXVI. Семь путей возникновения идолопоклонства § XXVII. Мифы – либо вымыслы, либо рассказы о дурных людях § XXVIII. Об одноименных богах § XXIX. Об Аресе, Гефесте и других § XXX. Об Асклепии, Диоскурах, Геракле и других § XXXI. О Музах § XXXII. О любовных приключениях богов § XXXIII. О любовных приключениях богов (продолжение) § XXXIV. Об истории спортивных состязаний и фаллических шествий § XXXV. О богах, бывших рабами § XXXVI. О человеческих слабостях богов § XXXVII. О Зевсе § XXXVIII. О недостойных эпитетах богов § XXXIX. Сопоставление греческих и египетских богов § XL. О местных демонах § XLI. О великих демонах Глава третья. Боги суть кровожадные бесы § XLII. О человеческих жертвоприношениях § XLIII. О Крезе, Кире и Солоне § XLIV. О происхождении культа Эрота и Пана § XLV. О храмах-гробницах Глава четвертая. О статуях богов § XLVI. О старинных идолах § XLVII. Истории знаменитых статуй § XLVIII.

http://azbyka.ru/otechnik/Kliment_Aleksa...

Четвертый период. Первые сторонники и противники Оригена Общий обзор После смерти двух последних представителей великого поколения доникейских богословов – Оригена и Киприана, которое характеризует первую половину III в. как высший пункт христианской духовной культуры в доникейский период, в дальнейшие десятилетия III в., до константиновскош времени, наступает поразительное затишье. За первым поколением богословов не последовало второго; скорее наступило даже заметное движение назад. В Риме богословские традиции продолжают жить только в лице Дионисия. Африка обладает единственным Арнобием. Весь остальной Запад может выставить только трех писателей – Ретиция, Викторина и Лактанция , по рождению африканца, в качестве писателя, действовавшего сначала в Никомидии, потом в Галлии, – это лучший латинский стилист доникейского времени. На Востоке Греция совершенно не представлена; собственно литературную жизнь мы замечаем только в Египте, Сирии и Палестине. Эта бедность в писателях стоит в связи, главным образом и ближе всего, с тем острым поворотом, который приняла борьба римской государственной власти против христианства, специально направленная при Декии и Валериане (249–260 гг.) против церковной организации. Эти преследования, действие которых достаточно обнаружилось в большом числе падших (lapsi), нанесли чувствительный вред и литературной деятельности Церкви и в значительной степени разрушили надежды на будущее; иначе трудно объяснить, почему, вопреки наступившим годам мира (260–303 гг.), выступило так мало писателей. Это литературное состояние, без сомнения, имело еще и другую, более непосредственную причину. Яснее всего действие этой причины выступает в Египте и Палестине, где сильное влияние Оригена господствовало над всей литературной жизнью во второй половине III в. и именно в двояком направлении. Что такой выдающийся богослов дал толчок к образованию богословской школы, это понятно само собой; не менее определенно должно было ожидать, что такое своеобразное богословское умозрение, как оригеновское, вызовет противодействие. Случилось и то, и другое. В обоих местах деятельности Оригена  – в Александрии и Кесарии (Палестинской) – образовались оригеновские школы. Александрийскую школу последователей Оригена составляют: Трифон, Дионисий, Пиерий и Феогност. Произведения их в значительной части потеряны.

http://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Sagard...

В.В. Бычков Глава 1. Всеобъемлющий символизм патристики. Великие каппадокийцы Символическая эстетика автора «Ареопагитик» возникла не на пустом месте. Аллегорико-символическое, образное понимание текстов Св. Писания начало формироваться задолго до христианства в иудейской талмудической литературе. Затем эту традицию довел до почти недопустимых пределов герменевтического произвола Филон Александрийский 7 и опять ввели в рамки умеренной экзегезы раннехристианские мыслители 8 . Многие аспекты теории образа и символа, намеченные Филоном и раннехристианскими мыслителями, активно развивали и первые византийские отцы Церкви, особенно отцы александрийско-каппадокийского направления в «золотой век» патристики – IV-V вв. 9 . Многообразные формы небуквального словесного понимания и выражения возникали тогда, когда формально-логические вербальные возможности сознания оказывались еще (или уже) не в состоянии быть адекватными выражаемому феномену. Чаще всего в истории культуры это касалось достаточно высоких уровней духовной жизни. Если говорить о христианстве, то практически с момента его возникновения, – а оно сформировалось, как известно, не на пустом месте, а развивая и продолжая богатые традиции культур Древнего мира, – в нем идеи небуквального, символического, аллегорического и т. п. образного мышления занимали видное, если не главное, место практически с первых веков христианской эры 10 . Основной причиной этого, несомненно, является принципиальная трансцендентность, т. е. непознаваемость и неописуемость Бога – главного объекта христианской веры, культа, философии, искусства, да и практически всей жизни христиан. Это хорошо ощущали и частично сознавали уже их древнееврейские предшественники – прежде всего и острее всего, конечно, Филон Александрийский. Его интуиции и идеи были активно восприняты христианскими последователями – первыми александрийскими отцами Церкви Климентом и Оригеном , а затем стали достоянием и богатой пищей для размышлений многих представителей александрийской, каппадокийской и других школ святоотеческой мысли.

http://azbyka.ru/otechnik/Dionisij_Areop...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010