По крайней мере так, как он ее понимал. Различие, может быть, даже еще более глубокое. Оно связано с представлением, прежде всего, о первородном грехе. Представление о первородном грехе лютеран, которые выросли во многом из, собственно, лютеровского личного опыта. Из опыта Лютера, который в какой-то мере ощущал себя ужасным, неисправимым грешником, который не может ничего сделать сам для спасения своей души, потому что, грехопадением человеческая природа повреждена глубочайшим и непоправимым образом. Повреждена на столько, что человек не может никак сам себе помочь. Это сказалось на многом в лютеранстве. На учении о спасении в частности.. Но, об этом мы сегодня будем говорить в меньшей степени. Но, вот да и на характере мистики тоже. Потому, что, в данном случае вот этот вот мистический брак мистическое единство, униомистика, говоря языком того времени, вещь парадоксальная. Это брак невесты, которая совершенно недостойна своего абсолютно праведного жениха и жениха, который праведен на столько, что совершенно несопоставим и не соединим со своей невестой. Единство не сочетаемого или даже сочетание не сочетаемого. Изабелла ванн Эльферн, которая посвятила вот этой вот теме целую большую книгу, которую до те из вас, кто читают по-английски, смогут при желании найти и прочитать, она вот так это и называет «Сочетание не сочетаемого». Что из этого следует. Из этого следует, прежде всего, невозможность ощутить вот этот вот самый мистический экстаз, мистический восторг вот здесь и сейчас. Невозможность представить себе здесь и сейчас, в виде каких-то образов это мистическое единство. Оно невозможно до тех пор, пока не завершится человеческая история. Вот эта вот дань мистической единение, мистический экстаз, он целиком и полностью переносится в будущее, к концу света. И вот тогда вот вся радость единения невесты с Женихом, христианской души со Спасителем , вот тогда она наконец наступит. Вот этот вот сильнейший Эсхатологический акцент- раз. Ну и потом, конечно же, необходимость глубочайшего покаяния, раскаяния души, которая понимает на сколько она недостойна, даже после того, как человечество оправдано в глазах Спасителя и примерено с Ним после искупительной жертвы, все равно до какой степени она остается недостойной своего Спасителя. Ну вот это вот второй момент. Он очень важен, если бы мы с вами сегодня говорили о страстях Христовых, о пассионах Баха, в частности его «Страстях по Матфею».

http://foma.ru/lyuteranskaya-mistika-lyu...

А. Митрофанова — «Здесь был Вася», в общем, на английском языке. (Смеется.) Д. Володихин — Да, «здесь был — какой-нибудь, я уж не знаю — Генрих Васисуальсон» какой-нибудь, да? Вот они все здесь были, все они были в восторге. Там православные храмы — побоку, они где-то там есть, конечно. Ну, надо же, конечно, сделать определенную скидку на то, что греки суеверны, анахроничны. Но какие были герои, какая культура была когда-то у них до христианства! Что здесь должен был Александр I поддерживать, не очень понятно. Когда он видел такое православное рвение, он его реально поддерживал. То есть деньги шли из России на православные храмы, на православных архиереев шли. Добровольцы шли. Взять политически, политически, повторяю, поддержать вот это… Но не сказал бы, что это как-то соответствовало нормам «Священного союза». Вот, собственно, я, но, попытался объяснить… А. Митрофанова — Да, спасибо, есть над чем подумать. Вот, опять же, если… Вы упоминали Наполеона. И «Священный союз», и Венский конгресс, собственно, — они следствия того, ну, в общем, беспредела уже в какой-то момент, который начинался не при Наполеоне, но при Наполеоне так разгорелся сильным пламенем. Открываем роман Толстого «Война и мир» и видим, что русская аристократия поклоняется Наполеону, да? Его почитали, как… Ну, я не знаю — такой идеальный романтический герой в эпоху романтизма, да? Вот идеальный такой герой. И получается, что… Французы, кстати говоря, до сих пор, если посмотреть, где он похоронен и какие очереди стоят… Ну, кто-то, может быть, из любопытства, а кто-то действительно из почитания. Он же, если я не ошибаюсь, до сих пор является национальным героем… Относятся к нему совершенно иначе. И вот Венский конгресс выставил ему довольно жесткую оценку. А в головах-то эта оценка — она как-то вообще закрепилась? Как это было? Д. Володихин — Национальное чувство — штука странная. Иногда оно творит, иногда оно созидательно, а иногда оно заставляет народ глупости делать, да? И у нас такое есть, и у наших братьев-славян, и у французов. Вот это бесконечное почитание огромной голой силы, олицетворенной Наполеоном, оно сейчас как-то, видимо, здорово соответствует маленькому французскому «мачизму»: «И у нас были настоящие мужчины! Ну, пусть немного не совсем французы, но были!» Так вот, что касается вот этого «наполеонизма» — да, он у нас цвел и пах в начале XIX века, в дни Александрова прекрасного начала…

http://izdatsovet.ru/pcroc/detail.php?ID...

Порфирий Владимирыч любезно хихикнул, но Арина Петровна не отвечала и все больше и больше жалась под одеялом. — Ну, Бог милостив, маменька! — продолжал Иудушка, — главное, в обиду себя не давайте! Плюньте на хворость, встаньте с постельки да пройдитесь молодцом по комнате! вот так! Порфирий Владимирыч встал со стула и показал, как молодцы прохаживаются по комнате. — Да постойте, дайте-ка я шторку подниму да посмотрю на вас! Э! да вы молодец молодцом, голубушка! Стоит только подбодриться, да Богу помолиться, да прифрантиться — хоть сейчас на бал! Дайте-ка, вот я вам святой водицы богоявленской привез, откушайте-ка! Порфирий Владимирыч вынул из кармана пузырек, отыскал на столе рюмку, налил и поднес больной. Арина Петровна сделала было движение, чтоб поднять голову, но не могла. — Сирот бы… — простонала она. — Ну вот, уж и сиротки понадобились! Ах, маменька, маменька! Как это вы вдруг… на-тко! Капельку прихворнули — и уж духом упали! Все будет! и к сироткам эстафету пошлем, и Петьку из Питера выпишем — все чередом сделаем! Не к спеху ведь; мы с вами еще поживем! да еще как поживем-то! Вот лето настанет — в лес по грибы вместе пойдем: по малину, по ягоду, по черну смородину! А не то — так в Дубровино карасей ловить поедем! Запряжем старика савраску в длинные дроги, потихоньку да полегоньку, трюх-трюх, сядем и поедем! — Сирот бы…— повторила Арина Петровна тоскливо. — Приедут и сиротки. Дайте срок — всех скличем, все приедем. Приедем да кругом вас и обсядем. Вы будете наседка, а мы цыплятки… цып-цып-цып! Все будет, коли вы будете паинька. А вот за это вы уж не паинька, что хворать вздумали. Ведь вот вы что, проказница, затеяли… ах-ах-ах! чем бы другим пример подавать, а вы вот как! Нехорошо, голубушка! ах, нехорошо! Но как ни старался Порфирий Владимирыч и шуточками и прибауточками подбодрить милого друга маменьку, силы ее падали с каждым часом. Послали в город нарочного за лекарем, и так как больная продолжала тосковать и звать сироток, то Иудушка собственноручно написал Анниньке и Любиньке письмо, в котором сравнивал их поведение со своим, себя называл христианином, а их — неблагодарными. Ночью лекарь приехал, но было уже поздно. Арину Петровну, как говорится, в один день «сварило». Часу в четвертом ночи началась агония, а в шесть часов утра Порфирий Владимирыч стоял на коленах у постели матери и вопил:

http://azbyka.ru/fiction/gospoda-golovle...

А я его еще спрашивал, я говорю: «Папа, ну, ты же знаешь, скоро уйдешь. Зачем тебе это?» Он говорит: «А я хочу больше успеть. Мне дали ограниченное количество жизни, и я ее хочу прожить». Примечательный случай из папиной жизни. Когда, узнав диагноз и думая, что вот-вот умрет, он поделился этим со своими друзьями, все сочувствовали, поддерживали, как могли. Вот прошло несколько лет – из четверых друзей в живых остался только Леонид Мясников. Папа ушел в 45, прожив еще 10 лет после того, как узнал о раке. Для его сына это еще одно доказательство промысла Божьего о человеке, его веры. Если уж лекарства помогают вылечить рак, то вера и подавно. Александр Мясников: И вот есть лекарство, которое как бы демаскирует опухоль, в результате чего иммунная сила, наша собственная, начинает эту опухоль пожирать и уничтожать, вплоть до того, что меланома вот такой величины, с кулак, под грудью у пациента исчезает полностью. Вот кулак был – и нет. Ну, если вдуматься, раз мы можем лекарствами заставить наш организм… Мы ничего с опухолью не сделали, мы просто убрали с нее маску, сказали: «Вот он – рак». Знаете, как у гугенотов кресты на воротах делали мелом. Мы убрали эти маски, и собственные силы уничтожают запущенную опухоль. Вот вам ответ, почему вера. Если мы можем сделать лекарствами, почему мы не можем это сделать верой? И… В.: И ведь бывают случаи, именно вера. Александр Мясников: И мы знаем эти случаи. В.: Да. Александр Мясников: Но в будущем медицина будет, я уверен, направляться именно к мыслям. Уйдут лекарства, уйдет хирургия, мы будем это делать просто усилием воли. А что есть усилие воли, как не проявление воли Кого-то, Кто стоит над нами? Загородная жизнь, пусть и не полностью, помогает забыть о своем напряженном графике. Александр Мясников действительно много и успешно трудится и на медицинском, и на телевизионном поприще, и пока еще не устал от признания. В.: Как Вы относитесь вот к этой своей популярности? Александр Мясников: Ну, к популярности я не очень привык. Мне вот до сих пор приятно, когда меня узнают на улице, подбегают. Все говорят: «Ой, как это тяжело!» А мне не тяжело, мне приятно. Меня узнают, я говорю: «Спасибо!» То есть я пока еще радуюсь этому.

http://azbyka.ru/way/s-blagodarnostju-k-...

Утверждаю: единственная причина, по которой литовские власти написали «бумагу» в Брюссель - это высказанные мной мнения. Вот так выглядит свобода слова в понимании Вильнюса и Евросоюза. Вот она, на каждом углу рекламируемая «толерантность». Вот и «терпимость к чужому мнению». Вот такая, собственно, и вся западная «демократия». Поэтому, повторю, мне очень хочется увидеть ту «бумагу», чтобы ознакомиться с мотивами, по которым Литва решила сделать меня невъездным в шенгенскую зону. Все это - мелкая и крайне глупая месть властей этой страны отдельно взятому политологу за его убеждения. Если таким образом выглядят «европейские ценности», значит, все высокие принципы о свободе слова, декларируемые Евросоюзом - просто откровенное вранье. У меня нет претензий к Литве - как к государству или к гражданам страны. Люди там разные, в том числе есть и те, кто меня туда приглашал. Но вот действующие власти этой страны продемонстрировали крайне низкий уровень компетентности, показали свою готовность мстить по мелочам, повели себя еще подлее, не поставив меня в известность о своем решении «перекрыть» мне въезд в страны шенгенской зоны. Финны, кстати, пояснили, что мне обязаны были сообщить об этом. Но в Вильнюсе решили уж играть совсем низко: вот поедет господин Михеев в Европу, да если еще и с семьей, в полном неведении о введенном нами запрете, и - бац, вспомнит про нас, литовцев! Вот мы, литовцы, порадуемся! Когда вы в жизни встречаете человека, готового сделать по отношению к вам такое «доброе дело», то просто называете его подлецом. А здесь - власти целого государства, которые тем самым продемонстрировали и уровень своей компетентности, и уровень своего мировоззрения. Чего, собственно, они боятся? Того, что к ним в страну приедет некий политолог и расскажет жителям государства, которые избирают свое руководство, что-то такое, что будет идти вразрез с официальной точкой зрения властей. И эти люди обвиняют Россию в « путинс кой пропаганде»? Это они борются с альтернативными мнениями - боятся, что граждане узнают об их существовании. Меня легко можно обвинить в предвзятости взглядов - пожалуйста. Но суть дела в том, что литовские власти альтернативного мнения испугались, и это доказывает слабость их позиции. Если вы в Вильнюсе абсолютно уверены в своей правоте, то чего же боитесь? Это крайне опасная тенденция уже для самого Евросоюза. И для того, что они именуют «демократией».

http://ruskline.ru/monitoring_smi/2014/n...

- Отчего же страшно? - Отберут. И хорошо, если в живых оставят. Мы из-за этого и мясо по 40 рублей скупщикам сдаем, и картошку выращивать бросили. Здесь она у всех есть, а на рынок везти опасно. Да и воруют ее. Приедут ночью на машинах, станут кругом поля с ружьями и выкапывают. Сторож боится подойти. - А куда же милиция смотрит? - А что она сделает? Бандиты сегодня здесь, а завтра уехали. Участковый на пять хозяйств один. Когда приедет, а когда и не сможет. А назавтра еще у кого-нибудь дом сгорит. У нас так и овец угоняют. Подъедут кавказцы днем и попросят «подарить на шашлык». Мы им отвечаем, что для шерсти держим. А утром, глядишь, и нет одного-двух барашков. Этим летом аж 18 голов угнали. Только 5 нашли потом у армянина. В лесах за рекой постоянно гром. Кто, кого стреляет, никому неизвестно. Спасибо, за грибами пока ходить можно. - Ваши же леса, местные… - Наши-то они были, наши. Да только, если делянку попросишь, дают тебе самую гнилую да дальнюю. Лучший лес либо на частные пилорамы, либо москвичам на постройку. Приезжие порой средь бела дня рубят, а местных, за всякую хворостинку штрафуют. Потому, как мы ответим? Да что лес, покосы были у всех нас, колхоз в аренду давал еще. Так сейчас на дальние делянки приезжаем, там дома кирпичные за заборами. Захватывают землю почем зря. Ни к лесу, ни к реке не пройдешь, с ружьями стоят. Паспорта стали спрашивать, а нам никто никаких документов предъявлять не обязан. Раньше рыбы было много, а теперь зайдет несколько раз в год частный трал с Волги, все до дна проскребет и поминай, как звали. У кооператива в собственности только поля остались, да центральная усадьба с техникой. Дома вот стали приватизировать, чтоб не отобрали. Тоже страшно. В других деревнях приватизировали, так им угрозой велят «дарственные» на приезжих писать. - Как же такое власть допускает? - А какая власть? В Москве да в Твери про нас и не знает никто. Недавно вот только Чубайс каждому колхознику именное письмо прислал с просьбой о поддержке. Наверно, цены на свет опять повышать хочет. Районная власть ничего не может. Каждый год, говорит, рады бы вам помочь, да денег нету. А наша сельская администрация больше для москвичей старается. Как ни пройдешь мимо подъезда – всякий раз две-три иномарки у крыльца стоят.

http://pravoslavie.ru/jurnal/228.htm

Не верил, да. А было так, что у Владимира Ивановича был близкий друг в Свердловске, второй секретарь обкома, дочку которого он оперировал, я поэтому фамилию не называю. И значит, я полетел в Свердловск, он меня принял потрясающе. Они нам сделали баро-операционную. И мы в этой баро-операционной начали операции, извините, к радости своей, получили даже за это Ленинскую премию. Лео Антонович, а вот удивительно, я никогда про это не думал, когда вы сказали, что вот видишь, и руки должны, вот это всё, синхронизация. А когда вы смотрите молодого хирурга, вы можете сразу сказать, есть у него это или нет? Ну, есть, можно сказать. Не про всех, конечно. Не про всех, да? Да. Ну, какая-то небольшая часть относительно. Потому что все-таки в хирургию идут люди, я считаю, немножко больные. Потому что, ну, они же понимают, какой это труд, какое напряжение. Самое главное — это нервное, что называется, истощение у очень многих происходит именно потому, что они где-то недоучились. И поэтому это шок. Вы представляет, вот ты взял человека, который ходил, разговаривал и так далее, и оставил его на столе. Это очень большая трагедия. Сегодня это практически — ну, в пределах тех клиник, которые я знаю, — этого не происходит. Потому что специальность освоена до мелочей, аппаратура идеальная — она работает лучше, чем собственное сердце. То есть ты должен взять, аккуратненько открыть грудную клетку, охладить пациента до точных цифр, чтобы вот в течение времени, когда ты работаешь на сердце… И потом открыть, и закрыть этот дефект так, чтобы не повредить проводящую систему сердца. Или убрать аневризму левого желудочка так, чтобы не уменьшилась полость левого желудочка, чтобы было достаточно места, чтобы та кровь , которая поступает в организм, ее было не меньше, чем ее должно было быть или было до этого, и так далее. Много есть таких премудростей, но они все сегодня имеют решение. При этом это не значит, что мы всё знаем и всё умеем. И это вот как раз меня, скажем, воодушевляет в том смысле, что при моей жизни еще будет много-много тем, которыми можно будет заниматься. Это будут и новые диагнозы. Это будут и новые подходы к лечению. Появятся новые лекарства. Аппаратура, которой мы пользуемся, будет менее инвазивной. И так далее и тому подобное.

http://foma.ru/my-ostanavlivaem-serdce-c...

Христианин — это тот, для кого Бог — самое непосредственная и близкая реальность, для кого христианство не философия или концепция, а для кого Бог — это Личность, и человек понимает, что он находится в этой реальности, в реальности Бога. Для меня, наверное, вот это и есть понятие «христианин». Все остальное, если это человек понимает, не составит труда постигнуть. А вот ваш пастырский опыт и, может быть, прежде всего — опыт исповеди и общение с людьми, которые уже вот решили, назвали себя христианами, отреклись от сатаны в таинстве Крещения, вот насколько это понимание для нас сегодня является проблемой? Мне кажется, раньше, когда не было столько социальных технологий, человек должен был выживать общинами, объединением, и все равно ты должен был учитывать позицию того, кто рядом находится. Сейчас, последних лет десять особенно, очень большой акцент идет на самóм человеке. То есть ты должен ради себя. Там «полюби себя» и так далее. Да-да-да. Надо уметь себя ценить. И мне кажется, что в такой парадигме, когда человек смотрит на себя, а не смотрит на других, не смотрит на Бога, то вот настоящая вера, которая говорит мне, что есть Бог, Бог говорит тебе о любви, любовь — это всегда отдавать, это про отношения. Вот в этой парадигме, мне кажется, что практически невозможно воспринимать то, о чем я сказал, что Бог — это реальность, реальность, которая в твоей жизни присутствует, практически невозможно это воспринимать просто. Скорее всего, как мне кажется и как я вижу, может быть, просто такая особенность моих встреч и наблюдений, что к этому чаще всего приходят через большую боль. А что боль совершает в человеке? Он ощущает свою слабость, зависимость — что? Через боль отсекается всё-всё-всё ненужное, мелкое и шершавое, что в повседневной жизни среднестатистического человека, находящегося в относительном благе, отвлекает от Бога. В боли ты становишься перед выбором. Ты можешь отшатнуться от Бога, но можешь сделать к Нему огромный шаг. Плюс, мне кажется, без познания собственной немощи все остальное — это лишнее. Добрые дела, какая-то суета, какие-то… ну даже миссия без познания своей немощи — все остальное не даст плода именно для тебя.

http://foma.ru/vrach-govorit-nu-kol-vy-c...

Елена Тополева: Изменить. Елена Зелинская: Изменить, разъяснить. Я помню, что приблизительно в то же время мы создали небольшой фонд «Участие», мы называли его медийный фонд «Участие», там выступили организаторами известные СМИ, и цель была не только помогать детским приютам – мы это как цель выбрали, – а больше всего сделать слово «благотворительность» нормальным, приемлемым, общественно понятным. И мне кажется, что не так много сфер в нашей жизни, где мы можем сказать «вот это сделано», а в этой части, как ни приятно, это очень приятно осознавать, что в этой части многое сделано. Так ведь? Елена Тополева: Абсолютно согласна, да, что удалось изменить отношение, общественное мнение. Елена Зелинская: Да, общественную атмосферу, медийную атмосферу удалось. Удалось, по существу, сделать это из эксцентрического занятия богатых чудаков… Елена Тополева: Маргинального, да. Елена Зелинская: …Или желающих прославиться каких-то полумахинаторов, удалось сделать это делом чести, и как-то объяснить, что это не что-то особенное, это норма жизни. В обществе оно стало, так ведь? Елена Тополева: Да, стало, хотя, конечно, мне хочется, чтобы еще больше стало. Елена Зелинская: Это без сомнения. Елена Тополева: Хотя мы должны тоже праздновать свои победы и свои достижения, и тут, правда, я считаю, что удалось многое. Елена Зелинская: Да, это реально удалось изменить общественное мнение, и в этом, конечно, я хочу сказать, большая заслуга тех замечательных людей, о которых ты рассказала с самого начала, таких как Нина Беляева, Олег Зыков, и, я считаю, и ты приложила к этому много усилий, чтобы эта тема стала нормальной. Елена Тополева: Да, мы тогда как раз ведь и решили создать. Собственно, все эти люди помогли мне и уже моим коллегам-единомышленникам создать наше «Агентство социальной информации», задача которого была и остается – рассказывать миру и людям о том, что такое благотворительность, и не только благотворительность, а что такое общественная активность, что такое некоммерческие организации, что такое волонтерство, что такое социальная ответственность бизнеса.

http://pravmir.ru/elena-topoleva-v-poisk...

- Но заступиться- то нужно вот сейчас, а не когда там, может быть, у меня уляжется в душе гнев? -Нет, ну что значит «уляжется», он может улечься через 30 секунд. Смотря, какие рычаги будем употреблять. Но в кипении голова работает неправильно. - То - есть в этом состоянии никакой справедливости не восстановишь? -Нет. Человек  будет делать по страсти гнева. Благими намерениями вымощена дорога куда? -Отец  Дмитрий, скажите, пожалуйста, какие вопросы и моменты нужно обсуждать с невестой, чтобы не было такого что: а это, милый, надо было решать до свадьбы? -Да вы хотите, милый мой, чтобы я все сам сделал? -По крайней мере -направил. -Ну, мы сегодня встречались с моими одноклассниками. Вот, очень важно включать голову. Мы, правда, говорили о том, что включать дурака. И один товарищ сказал: надо не забыть потом его выключить. -Ну, хорошо, когда у человека есть опыт семейной жизни за плечами, а вот он только собирается. -Нет, надо подумать, а какую ты хочешь жану- то? Это же он выбирает. -Ну, какую жену- каждый может себе, наверное. вообразить. -Ну вот. Вот это пусть и исследует. -Соответствует ли она этому запросу. -Да, конечно. -Ну, скорее всего -нет. Потому что запрос всегда превышает. -А потом с папой посоветоваться, с мамой. -Так может быть совсем противоположное. -Ну, я же говорю « посоветоваться», а не сделать то. что скажут. И потом я буду что, нести ответственность за его будущую жизнь? А  вдруг я сейчас что-то упущу? -Ну, вообще с папой стоит на эту тему поговорить. -А с мамой? Вот у нас был такой профессор в институте, он всегда говорил – умный и у дурака может научиться, а дурак и у умного ничего не возьмет. Я это на всю жизнь запомнил. -Совершает ли человек грех убийства, защищая свою собственную жизнь в пределах необходимой обороны? -Ну, конечно, совершает. Если убил. Но бывают ситуации, когда можно сказать: мало, что убил. Есть люди, которых убить мало. -Получается, что мы за Бога выносим ему суд? -Нет, без всякого суда.  Просто мы знаем, что такого человека убить мало. Но все равно мы к этому не призываем. Я, например, противник даже смертной казни. Лучше пусть человек пожизненно сидит, а захочет -  так помолиться. И какие- то процессы в нем могут идти. А если Богу угодно, то Господь его приберет.

http://radonezh.ru/text/protoierey-dmitr...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010