| Мир вам! Гр. Амвросий, 4 января года Хорошо. По времени и по надобности. Немудрено, что протянется ввод во владение. Мир вам! Гр. Амвросий, 4 января 1878 года Читай о нем по 1-й кафизме. Ничего не делать, положиться на волю Божию. Бог благословит – пора! Ксению отпустить – дойдет. Мир вам! Гр. Амвросий, 13 янв[аря] 1878 года Бог благословит, если успеешь, одеваться на пятой неделе. Помози Господи, чтобы была истинная послушница. А у нас не нашли мухояр . Бог да простит тебя. Помози Господи! Отложить постройку келлии еще на год, пока наберешь денег. Теперь не нужно, после сама узнает. Не нужно. Пусть другой кто напишет. Можно написать, что в Белевском монастыре, а у кого она теперь живет, не нужно обозначать. Если ты покойна духом, то одевайся, а если не совсем покойна, тогда можно и подождать. Бог простит и да поможет. Бог да благословит всех вас. Гр. Амвросий, 21 марта 1878 года О деньгах потолкуем после. Все это искушение, Бог даст – все пройдет. И слава Богу! Бог да простит и да поможет. Можно, если придется отложить, а пока переправит настоятельница. Чтобы поправить. Когда будет удобно приехать в Опт[ину]. Как она захочет – тет[ка]? Это после, по соображению. Не нужно до времени никому писать, что тебя одели, после напишешь. Тяни. Всех вас Бог да благословит. Мир вам! Гр. Амвросий, 24 марта 1878 года Если будет потребность, то нужно лечиться. Можно и призанять на одеванье. Отслужи молебен Божией Матери Скоропослушнице и целебнику Пантелеймону и свт. Николаю. Мир тебе! и прочим! Гр. Амвросий, 3 апреля 1878 года Деньги получил покойному о. Клименту па милостыню. Мир тебе! и всем мир! Гр. Амвросий, 30 апреля 1878 года Не дожидаться их. Дети, они в конце мая только домой приедут. Можно бы поехать в Алех[ино], если бы там было кому ходить за больными. Мир тебе и твоим! Гр. А[мврос]ий, 12 мая 1878 года Так неудобно. Когда пройдет лихорадка. Неудобно на своих лошадях, удобнее по железной дороге. Если лихорадка не помешает. Мир гр. Глафире! Гр. А[мврос]ий, 19 мая 1878 года |
| Не помню, в 1905 или в 1906 году я ехал из Петербурга, через Москву, в Киев, к своей матери, и в Москве, в международном спальном вагоне встретился с гремевшим тогда по всей России священником Григорием Спиридоновичем Петровым. Он занимал отдельное купе 1-го класса и тоже ехал в Киев, где рассчитывал провести несколько дней, а затем следовать в Одессу, по пути в Палестину. Я познакомился с ним в Петербурге незадолго до этой встречи и еще мало знал его. Узнав из разговоров с Гр. Петровым, что в Киеве у него нет знакомых и он едет туда чуть ли не впервые, я пригласил его в свой материнский дом и предложил ему познакомиться у меня с представителями киевского общества чрез посредство моего брата кн. Владимира Давидовича, в то время исполнявшего обязанности Киевского вице-губернатора. Гр. Петров охотно согласился и обещал приехать к нам на следующий день к 8 часам вечера, о чем я и сказал своему брату, осведомившись у него, не нарушит ли такое приглашение его планов и предположений, на что брат ответил, что не только будет рад видеть Гр. Петрова, но даже готов лично пригласить его, ибо в этот день ожидает у себя Николая Николаевича Неплюева и его друга Николая Николаевича Иваненка, и приезд Гр. Петрова будет очень кстати. На другой день утром, мы оба поехали в гостиницу «Континенталь», в которой остановился Гр. Петров, и мой брат передал ему свое личное приглашение на вечер. Гр. Петров остановился не только в лучшей гостинице города, но, повидимому, и в лучшей комнате этой гостиницы, заняв огромный, роскошно меблированный зал, и мы оба едва могли скрыть свою улыбку при виде такого разительного противоречия между проповедями Гр. Петрова, с призывами «опрощения», снискавшими ему такую громкую славу, и его «карманными» размахами. Он принял нас, как и подобало знаменитости, величаво-торжественно и обещал приехать ровно в 8 часов. Между тем, на фоне провинциального города, приезд Гр. Петрова в Киев стал уже событием и мой брат буквально осаждался просьбами своих многочисленных знакомых познакомить их с Гр. Петровым и дать им возможность послушать знаменитого проповедника, в результате чего наша гостиная переполнилась киевским обществом еще задолго до прибытия Гр. Петрова. |
| Первые из известных нам — Балтинглас, гр Уиклоу (2-я пол. XII в.), Джерпойнт, гр Килкенни (кон. XII в.), Бойл, гр Роскоммон (ок. 1161–1230), Монастеранена, гр. Лимерик (кон. XII — нач. XIII b.), Меллифонт (XIII b.) — возведены под определенным западноангл. влиянием, даже если строились без непосредственного англо-нормандского участия. Храмы строились в форме 3-нефных базилик с трансептом, с каменными перекрытиями, с алтарными капеллами в ряд. Обычно к церкви с юга примыкал клуатр с обходом, окруженным жилыми помещениями. К востоку от клуатра располагался зал капитула, к югу — кухня и рефекторий, к западу — дормиторий. Огромный фонтан сохранился в мон-ре Меллифонт (ок. 1200). Первые чисто готические сооружения — аббатства Инч (кон. XII — нач. XIII в.) и Грей (ок. 1200), оба в гр. Даун — были построены под североангл. влиянием. Развитие их формы получили в ц. мон-ря Грейгнамана, гр Килкенни (1-ая пол. XIII b.), крупнейшем цистерцианском храме И. Развитие форм романской архитектуры продолжалось, и часто готическое влияние проявлялось лишь в отдельных простых элементах (порталах, наличниках, аркатурах) на примитивных зданиях. Своеобразно развивалась архитектура на территориях Томонда (Сев. Мунстер) и Коннахта, вообще не занятых англичанами; здесь сформировалась «зап. школа», развивавшаяся примерно до 1230 г. и соединившая раннеготические и гиберно-романские традиции. Ее мастеров отличает великолепный уровень камнерезного мастерства (капители, орнаменты с фигурами людей и животных, растительные орнаменты) и отески камня (порфиля арок и окон). Характерные примеры соборов — Богородицы в Лимерике (ок. 1180–1194) и св. Фланнана в Киллало (между 1195 и 1225), от к-рого уцелел портал и великолепное вост. окно. Среди комплексов мон-рей выделяются цистерцианские Бойл, гр. Роскоммон (ок. 1170–1218), где четко прослеживается постепенное изменение стиля по мере строительства, Нокмой, гр Голуэй (между 1202 и 1216) и Коркомро, гр. Клэр (после 1210), а также августинские Баллинтаббер (ок. 1216 — ок. |
| К наиболее интересным относятся соборы св. Брендана в Ардферте, гр. Керри (XII в., сохранился частично), с повышенным центральным порталом, св. Кронана в Роскри, гр. Типперэри (XII в.), с высоким центральным щипцом, близким ц. Сен-Пьер-де-ла-Тур в Ольнэ-де-Сентонж, Франция (ок. 1120–1140) и собору Сен-Пьер в Ангулеме (1110–1128), наконец, в ц. в Килмалкедаре, с имитацией внутренней аркатуры. Под влиянием Кашела распространяется плоский резной орнаментальный декор порталах, один из ранних примеров — храм в Киллешине, гр. Лиишь (сер. XII b.). На архивольтах преобладают зигзагообразные орнаменты (собор в Туаме, гр. Голуэй, 1184), мотив человеческих голов, возможно, скопированных с реликвариев ( Henry. 1970. Р. 161; напр., в церкви в Дисерт О’Ди, гр. Клэр, портал XII b. реконструирован), головы животных (церковь женского мон-ря в Клонмакнойсе, ок. 1180, собор св. Фланнана в Киллало, гр Клэр, между 1195 и 1225). Иногда в камень переводятся мотивы металлических ювелирных изделий т. н. ирландско-урнесского стиля («викингская плетенка»), напр., в том же Киллешине или на портале собора в Килморе, гр. Каван. Апогеем развития формы стал портал собора в Клонферте, гр. Голуэй (после 1167), щипец к-рого достигает почти 10 м и украшен несколькими рядами человеческих голов. Фигуративные сцены («Страшный суд»?) есть только на фасаде храма в Ардморе, гр. Уотерфорд (ок. 1200?); по стилю они напоминают резьбу каменных крестов в примитивном варианте. В целом, зачастую пышный декор гиберно-романских памятников как бы противопоставлен аскетизму распространявшейся параллельно цистерцианской архитектуры. Готика. Распространение готики во многом связано ссозданием обширной сети городов после английского завоевания. В течение XIII b. готические здания часто возводились непосредственно англ. мастерами или местными мастерами, ориентированными на англ. образцы. Первые построенные англо-нормандцами церкви были еще позднероманскими, и первые готические элементы отчетливо проявляются на поколение позже, в 1-й пол. |
| собор св. Иоанна Крестителя в Лимерике, 1856–1861, с самым высоким (94 м) шпилем в И.) и Уильям Бёрджес (протест. собор св. Финбарра в Корке, 1865–1879). Апогеем развития неоготики в И. стал собор св. Колмана в Куинстауне (ныне Ков, гр. Корк; 1868–1879, Эдвард Уэлби Пьюджин, Джордж Ашлин, Томас Колман), считающийся самой амбициозной и дорогостоящей церковью XIX b. в И. И. не обошел стороной и интерес к неороманике; наиболее интересными постройками являются католич. соборы Вознесения Богоматери в Тёрлесе, гр. Типперэри (1865–1872, Дж. Мак-Карти) и в Слайго (1867–1873, Джордж Голди) и англиканский собор св. Анны в Белфасте (1899–1904, Томас Дрью, 1922–1927, Чарлз Арчибалд Николсон, достройка 1955–1959 и 1969–1981). Близка неовизант. стилю англик. ц. Доброго пастыря в Сайон-Миллс, гр. Тайрон (1909). Примером поиска национального стиля являются весьма немногочисленные попытки воспроизведения гиберно-романских форм. В первом из них — комплексе англик. ц. в Джорданстауне, гр Антрим (1865, Уильям Генри Линн), — была использована круглая башня. Джеймс Франклин Фаллер спроектировал ц. Ратдере близ Балллибриттаса, гр Лиишь (ок. 1880–1890) в духе ц. в Роскри, а интерьер ц. в Клейне, гр. Килдэр (1883) уподобил капелле Кормака. Среди более поздних примеров следует упомянуть ц. св. Энды в Спиддале, гр. Голуэй (1903–1907, Уильям Альфонсус Скотт) и ун-тскую капеллу Хонэнов в Корке (1915) Джеймс Мак Маллен. Архитектура ХХ в. в И. не отмечена достижениями, сравнимыми с предыдущим столетием. Церковная архитектура поначалу почти не откликнулась на новые стилистические тенденции; исключением является ц. Христа Царя в Тёрнерс-Кроссе, пригороде, Корка (1929–1931), построенная по проекту чикагского архит. Барри Бирна в стилистике североамериканского ар-деко. В целом, господствующим направлением продолжает оставаться историзм в самых разных вариантах. Так, Ральф Бирн был автором ц. св. Патрика в Донеголе (1930–1935), удачного образца едва ли не уникального для И. национально-романтического модерна, монументального собора Христа Царя в Маллингаре, гр. |
| Большинство храмов были однонефными, длина обычно в полтора раза превышала ширину. Абсолютные размеры были очень скромными: крупнейшими донорманнскими сооружениями И. были соборы в Клонмакнойсе (909, кон. XII — нач. XIII в., размер 18,8 Ч 8,7 м) и Глендалохе, гр. Уиклоу (Х–нач. XIII b., 14,7 Ч 9 м). Обособленные алтарные пространства, существующие у многих церквей, как выясняется, почти всегда пристраивались позже, очевидно, под влиянием литургических реформ 2-ой четв XII вв. (напр., в соборе в Глендалохе). Лишь у ц. Риферт и ц. Троицы в Глендалохе (обе кон. XI — нач. XII bb.) они задумывались изначально. Наиболее распространенным типом перекрытия были покрытыми гонтом деревянные кровли на стропилах. По-видимому, отзвуком выступов фасадных бревен являются характерные для многих храмов каменные анты — слабо выступающие продолжения боковых стен, поддерживавшие конструкции кровли (ц. в Килмалкедаре, гр. Керри). Их функциональный характер подтверждается тем, что из примерно 10 известных на сегодняшний день храмов с каменными сводами они есть только у двух. К деревянным формам восходят и V-oбpaзhыe коньки кровель (ц. на о. Мак-Дара, гр. Голуэй, не позднее XII b.). Помимо дерева, храмы перекрывались и камнем; спецификой Ирландии было наличие имевших разные конструкции каменных кровель ( Craig. 1982. P. 36–37) — в Европе над каменными сводами возводились железные, либо деревянные кровли. На островах зап. побережья известно 4 церкви с вертикальными стенами и ступенчатым сводом, возможно, с использованием подпорок (на о. Мак-Дара и др.). Иногда во избежание прогибания ступенчатого свода вовнутрь использовалась стоечная арка, напр., в «доме св. Колумбы» в Келлсе, гр. Мит (ок. 1000?) и ц. св. Кевина в Глендалохе (XI b.?). Поскольку ступенчатым сводом было невозможно перекрыть пространство размером более 2 м, для относительно крупных построек использовался цилиндрический свод в сочетании с высокой островерхой (во избежание давления распора на стены) кровлей из каменных плит или пластин шифера. Так перекрывались церкви в Килмалкедаре, св. Фланнана в Киллало, гр. Клэр (нач. XII b.), т. н. капелла Кормака в Кашеле, гр. Типперэри (1127–1134), вероятно, «дом св. Молассе» на о. Девениш, гр. Фермана (кон. XII — нач. XIII в.). Примечательно, что подобные каменные кровли изредка встречаются и позже, вплоть до XVII b. (ц. в Холливуде, гр Уиклоу). Архитектурный декор был минимальным: примитивные порталы, простейшие скульптурные украшения (крест и т. п.). |
| Желая отпарировать удар, Гр. Петров ответил: «Да, он хотя и великий, но Василий»... Эти слова явились точно сигналом к той грозной, обличительной речи, какую произнес Николай Николаевич и какая, до мелочей, запечатлелась в памяти всех слышавших ее. «Вы идете за диаволом и тащите за собою всех, кто следует толпами за вами, говорил Н. Н. Иваненко. Вы не можете быть ни пастырем, ни учителем, ибо не научились распознавать козней диавола, ослепившего вас гордостью и тщеславием, честолюбием и славолюбием. Ваша слава ослепила вас настолько, что вы даже не замечаете, что уже стоите на краю бездны... Если бы ваши проповеди были полезны и назидательны, то диавол бы укрыл вас, а не поставил бы на пьедестал, с которого вы всем видны... Возвести вас на вершину славы диавол сумел, но удержать вас на ней — не в его силах... Смиритесь!» Возможно, что слова Н. Н. Иваненка переданы мною и не буквально, но смысл его обличительной речи, сказанной с большим воодушевлением, остался точным. Нужно ли говорить о последовавшем замешательстве и о том впечатлении, какое получилось от речи Н. Н. Иваненка, обращенной к Гр. Петрову в тот момент, когда его слава гремела по всей России, когда толпы людей бегали за ним и видели в нем пророка, когда не только простые миряне, но и иерархи, и ученые богословы еще не успели разглядеть того яда, какой скрывался в его сочинениях и проповедях, а в лице Гр. Петрова бездарного социалиста, лишенного впоследствие священного сана?! Н. Н. Иваненка был первым, кто обличил его... «Никогда не забуду этого вечера», — сказал Гр. Петров, прощаясь с Н. Н. Неплюевым. Я был убежден, что обличение Н. Н. Иваненком Гр. Петрова произвело на слушателей неприятное впечатлиние, что было и понятно, так как и проповеди и сочинения Гр. Петрова гипнотизировали массу, не привыкшую к вдумчивому отношению к ним. Мало кто прозревал, что лейтмотивом всех сочинений Гр. Петрова являлось его убеждение в возможности «царствия Божия на земле» путем внешняго переустройства социальных условий жизни, что коренным образом противоречило не только словам Христа Спасителя о царствие Божием «внутри нас», обязывавшем к внутреннему духовному перерождению, но и здравому смыслу; мало кто знал, что «сочинения» Гр. Петрова являлись неудачным перифразом проповедей французских проповедников Вине и Берсье и популярных брошюрок немца Функе, откуда Петров заимствовал свои «мысли», казавшиеся новыми лишь тем, кто не был знаком с иностранной церковно-богословской литературой, красивой по форме, но вредной духовным содержанием. |
| Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже " . Так тогда разрешал гр. Толстой навязчивые вопросы совести, эти вечные " виноват " , которые загораживали путь его лучшим героям. " Я жив и хочу жить " - было тогда ответом, пред которым смирялись даже такие щекотливые затруднения, как то, что Наташа была невестой друга Пьера, и что этот друг умер всего несколько месяцев назад на ее руках. И всякий, кто жил, как бы он ни жил, даже безнравственно, пошло, грубо, не вызывал негодования гр. Толстого. К Бергу, Друбецкому, князю Василию он относится с добродушной, веселой насмешкой; к злодею Долохову и крепостнику старику Болконскому - с уважением; к Элен как к superbe animal и почти так же к ее, во всем на нее похожему, брату Анатолю. Все живое живет по-своему и имеет право на жизнь. Одни - лучше; другие - хуже; одни - маленькие; другие - крупные люди; но клеймить, отлучать от Бога никого не нужно. Спорить нужно только с Наполеонами, желающими отнять у нас человеческое достоинство, да с Сонями, так неудачно втирающимися своими безрезультатными добродетелями в богатую и полную жизнь. С какой любовью описывает гр. Толстой своего Николая Ростова! Я не знаю другого романа, где бы столь безнадежно средний человек был изображен в столь поэтических красках. Даже разбитый о физиономию мужика камень кольца не роняет его в глазах гр. Толстого. Если бы теперь Николай попался под руку гр. Толстому! Какое бы грозное обвинение произнес бы он! Я уже не говорю о Пьере и кн. Андрее. Они, вдобавок к тому, что сами не работают, еще умствуют и считают себя высшими людьми! Несомненно, гр. Толстому необходимо было отречься от своих прежних произведений, особенно от " Войны и мира " . Вопрос лишь в том - возможно ли это, достаточно ли признать свою прежнюю философию, прежнюю жизнь дурной, чтоб навсегда порвать с ней. Целая жизнь не опровергается несколькими книжками. Гр. Толстому никогда не развязаться с своим прошлым, так блестяще воплотившемся в его двух больших романах. Оно навсегда будет свидетельствовать - и самым уничтожающим образом - против него. |
| Мит) или части сохранившихся валов (как в Килли, гр. Оффали). В житие свт. Патрикия (VII в.) описано строительство 2 линий ограды, и совр. г. Арма сохранил следы этой планировки. Древнее внутреннее ядро — это место протест. собора с его кладбищем, старая часть города с круговыми улицами вокруг собора — бывшие предместья. То же можно проследить в Ласке и Клондолкине (оба гр. Дублин) с их круглыми башнями и в Келлсе (гр. Мит) с его впечатляющими церковными памятниками: башней, высокими крестами и церковью. Много важнейших церковных поселений так и не стало городами, но активно использовалось для погребения; их бывшие ограды хорошо видны с воздуха (Монастербойс, гр. Лаут; Дурроу и Клонмакнойс, гр. Оффали; Ардпатрик, гр. Лимерик; Глендалох, гр. Уиклоу). Еще больше таких поселений, чья церковная принадлежность отражена только в топониме, кладбище, наличии св. колодца и находках резных камней, иногда — в присутствии на кладбище остатков позднесредневек. храма. Такие места хорошо определяются с воздуха — вплоть до древних границ между владениями. Т. о. формируется общая картина церковных поселений мест в раннесредневек. И., число к-рых достигает 2 тыс. В 853 г. или 914 г. был основан Уотерфорд. В 1987–1990 гг. было раскопано ок. 20% города эпохи викингов (6 тыс. кв. м). Город был плотно населен, хорошо защищен, богат и благочестив, связан с Англией и Францией. Раскопано 35 м длины укреплений: ров до 2,5 м и 8 м шириной и земляная насыпь с довольно высокой каменной стенкой (возможно, до 4 м), у вала мог иметься палисад (дата укреплений по данным дендрохронологии — кон. 80-х гг. XI в.). Уже к нач. XII в. в городе было много церквей. В 1096 г. в Уотерфорде был образован диоцез во главе с еп. Малхом, рукоположенном в Кентербери. Церковь св. Петра и ее кладбище лежат сразу за границей города, первый, древнейший храм был деревянный (ряды столбов найдены рядом с группой погребений в простых могилах. В нач. XII в. заложена первая каменная церковь, вокруг к-рой — выложенные камнем могилы; кладбище обнесено деревянной изгородью. |
| Ровно в 8 часов вечера Гр. Петров вошел в гостиную и взоры всех обратились на него. Он был необыкновенно сосредоточен и очень импонировал своею наружностью, его движения были уверены, и он производил впечатление законченного артиста, привыкшего выступать пред многочисленною аудиториею. Увидев Николая Николаевича Неплюева, с которым он был раньше знаком и часто встречался в Петербурге, Гр. Петров очень оживился и воскликнул: «вот не ожидал встретиться с вами в городе, где никого не знаю и где очутился только проездом», но вдруг его оживление исчезло, он почувствовал на себе взгляд Николая Николаевича Иваненка и этот взгляд точно сковал его. Так как всеобщее внимание присутствовавших было сосредоточено на Гр. Петрове, то Н. Н. Иваненка мало кто замечал. Я также ничего не слыхал о Николае Николаевиче раньше и, отведя брата в сторону, спросил его о нем. «После скажу, ответил брат, а пока замечу только то, что этому человеку быть может суждено будет сыграть большую роль в нашей жизни». Эти слова очень заинтересовали меня и я стал рассматривать Николая Николаевича и со вниманием вслушиваться в его слова. Это был высокий и стройный, несколько сутуловатый старик в безукоризненном черном сюртуке, с длинной белой бородою и следами былой красоты. Свежее румяное лицо точно светилось его чудными любящими глазами и на лице красовалась улыбка, придававшая лицу несколько скептическое выражение. Говорил он односложно и неохотно, и со стороны казалось, что, хотя он и находится в большом обществе, однако очень далек от окружающих, и его душа витает где-то далеко, в другом месте. Однако он не сводил глаз с Гр. Петрова и точно следил за каждым его движением, и я не мог не заметить, что и Гр. Петров, разговаривая то с одним, то с другим, искал глазами Николая Николаевича и не был покоен. Между тем, присутствовавшие ждали проповеди Гр. Петрова, который перебрасывался незначительными фразами со своими соседями и, повидимому, не был расположен говорить, и, чтобы избежать замешательства, брат мой пригласил гостей в столовую, где был сервирован чай. За чаем Гр. Петров оживился и начал говорить... О чем он говорил, я сейчас не помню. С тех пор прошло уже 20 лет. Но я хорошо помню, что все сидевшие за столом с затаенным дыханием вслушивались в каждое слово знаменитого проповедника и оценивали его слова сквозь призму той славы, какая его окружала. Вдруг, неожиданно для всех, смиренный и деликатный Николай Николаевич Иваненко вскочил со своего места и грозно крикнул: «Василий Великий говорит совсем не то, что вы здесь проповедываете... Ваши слова расходятся с учением Православной Церкви...» |
|
|
