| Первый документ, подписанный К. П. в качестве «императора ромеев», относится к февр. 1449 г. и все еще связан с Мистрой - это хрисовул, гарантирующий привилегии сыновьям Георгия Гемиста Плифона (RegImp, N 3521). К. П. прибыл в К-поль 12 марта 1449 г. В кон. марта он отправил посольство к султану, которое сумело заключить мирное соглашение, распространявшееся не только на К-поль, но и на Пелопоннес ( Ducas. Hist. XXXIII 1). К. П., не имевший детей от первых браков, с 1449 г. предпринимал безуспешные попытки заключить новый брак. В качестве возможных невест рассматривались племянница арагонского кор. Альфонса V, груз. и трапезундские принцессы, а также вдова скончавшегося в 1451 г. султана Мурада II Мария (Мара) Бранкович. К нач. 50-х гг. XV в. также относятся попытки К. П. наладить диалог с зап. союзниками в условиях усиления тур. угрозы: с Венецией (RegImp, N 3527), Арагоном (RegImp, N 3529), Рагузой (ныне Дубровник, Хорватия) (RegImp, N 3524a, 3526), однако большей частью они не увенчались успехом. Дож Венеции высказывал недовольство усилением налогового бремени на венецианскую торговую колонию в К-поле. Переговоры с папой Римским Николаем V (1447-1455) также зашли в тупик. Не будучи убежденным сторонником объединения с Римско-католической Церковью, но видя в союзе с папой единственную возможность отразить тур. угрозу, К. П. старался донести до папы и позицию антиуниат. партии, предлагавшей провести новый Собор в К-поле, к-рый в отличие от Ферраро-Флорентийского действительно имел бы вселенский характер. Однако папа настаивал на необходимости проводить более последовательную и жесткую униат. политику, а в качестве обязательного условия оказания к.-л. военной помощи выдвигал восстановление на Патриаршем престоле униата Григория III Маммы (RegImp, N 3532-3535; Gill J. The Council of Florence. Camb., 1959. P. 377-378). Слухи о возможном восстановлении на патриаршей кафедре Григория III и скорой отправке в К-поль папского легата, к-рый провозгласит решения Ферраро-Флорентийского Собора в храме Св. Софии, делали обстановку в К-поле еще более напряженной. Геннадий Схоларий в послании к К. П. от 12 марта 1452 г. предупреждал императора об опасностях продолжения прорим. политики. |
| Обнаруженные в составе книг Коронной Метрики Польского государственного архива неизвестные ранее послания папы Пия II, униатского патриарха Константинополя Григория Маммы, митр. Исидора и самого митр. Григория (см.: Prochaska A. Nieznane dokumenta do unii Florenckiej w Polsce//Ateneum wileñskie. 1923. 7) и работа по установлению дат этих документов, предпринятая А. Ваврыком (Wawryk A. Quedam nova de provisione metropoliae Kioviensis et Moscoviensis. Ann. 1458–59//Analekta Ordinis s. Basilii Magni. Roma, 1963. V. 4. Fasc. 1–2), позволяют теперь точнее судить о действиях, предпринятых в Ватикане при поставлении митрополитом Григория. Действительно, первоначально в Риме было принято решение о разделе единой Русской митрополии, с тем что Григорию будут переданы православные епархии во владениях короля Казимира как особая митрополия Киевская, Литовская и всея Руси. 15 октября 1458 г. Григорий Болгарин был рукоположен в митрополита Григорием Маммой. Позднее, однако, намерения в Ватикане изменились. Митр. Григорий, собиравшийся в дорогу, был задержан в Риме, где митр. Исидор отказался в его пользу и от «Московской» части митрополии. В январе 1459 г. папа Пий II отправил к королю Казимиру вместе с митрополитом своего посла с просьбой способствовать признанию Григория и в Москве. О Казимире Ягеллончике как личности и правителе см. его биографию: Bogucka M. Kazimierz Jagie³³oñczyk i jego czasy. Warszawa, 1981. Упомянутая митр. Макарием грамота 1456 г. представляет собой подтверждение Казимиром более раннего привилея Владислава III о предоставлении местному дворянству равных сословных прав с польской шляхтой. Документ был адресован всем феодалам, имевшим здесь владения, в том числе и полякам-католикам, которые наравне с другими местными дворянами должны были ранее нести службу и повинности, дворянство же на территории Польши было уже давно свободно от них. Грамота (привилей) Казимира жителям великого княжества Литовского, как было установлено позднее, датируется 1447 г.— временем непосредственно перед его вступлением на польский трон (установление даты документа см.: Monumenta medii aevi res gestas Poloniae illustrantia. Cracoviae, 1894. Т. 14. S. 12). Действительно, по этому документу права и привилегии были предоставлены боярам и шляхтичам великого княжества Литовского «без всякого различия в вере», но в этом отношении Казимир следовал более раннему образцу — привилею 1434 г. Сигизмунда Кейстутовича, который и отменил ограничения, установленные Городельским привилеем. Но среди сословных групп, которым был адресован документ, представители лишь католического духовенства. |
| Сведения о религ. ситуации на территории Великого княжества Литовского в 1458-1459 гг. сохранились в посланиях, отправлявшихся сюда из Москвы. Первоначально ряд представителей местной правосл. знати (вдова и дети киевского кн. Александра Владимировича, кн. Юрий Семенович Гольшанский) заявили о своей верности митр. Ионе, но после приезда в Великое княжество Литовское Г. и после того как Казимир оказал ему полную поддержку и через своих послов стал добиваться отстранения митр. Ионы от управления и «московской» частью общерус. митрополии, положение стало меняться. Если Собор епископов, созванный в Москве в дек. 1459 г., решительно отверг притязания Г. на управление епархиями Сев.-Вост. Руси, то на территории Польско-Литовского гос-ва власть Г. утвердилась к нач. 1460 г. Т. о., на территории общерус. митрополии образовались 2 правосл. митрополичьи кафедры, между к-рыми все связи были разорваны. В Москве объявили, что православные, подчинившиеся Г.- «злому отступнику от Православия», сами отлучили себя от Церкви и «православная Церковь не имеет их за крестиани». Г. приехал в Киев с грамотами от папы Пия II, патриарха Григория Маммы и митр. Исидора, и признание власти новопоставленного Киевского митрополита означало подчинение правосл. населения Речи Посполитой власти Римского папы на условиях, выработанных на Ферраро-Флорентийском Соборе. Сведений об управлении Г. Западнорусской митрополией и о контактах его с Римом в этот период нет. В сер. 60-х гг. Г. направил в К-поль к патриарху Симеону Трапезундскому своего наместника в Киеве Мануила, «ищучи себе благословения и подтвержденья от Цареградского Патриарха», что свидетельствовало о решении Г. разорвать отношения с Римом и восстановить традиц. церковные связи с К-полем. Это решение отражало конечно же настроения правосл. населения Великого княжества Литовского и Польского королевства. К нач. 1467 г. переговоры между Киевским митрополитом и К-польским патриархом были успешно завершены. Грамотой от 14 февр. 1467 г. патриарх Дионисий I предложил всем рус. землям, и особенно Вел. Новгороду, принять Г. как единственного законного митрополита, признанного К-полем. Этот шаг привел в дальнейшем к осложнениям в отношениях между Москвой и К-полем. Московский вел. кн. Иоанн III Васильевич приказал не впускать в свои владения ни посла Г., ни посла патриарха и заявил о полном разрыве отношений с Патриархией («имеем от себя самого того патреярха чюжа и отречена»). |
| Не позднее 1442 г. под воздействием резкой критики свт. Марка и изменившихся политических обстоятельств Георгий выступил с серией полемических антилат. трактатов. Его выступления и сочинения против унии навлекли на него гнев имп. Иоанна VIII, а сменивший его Константин XI Палеолог (1449-1453) вынудил удалиться в мон-рь Харсианит в К-поле, где он принял монашество с именем Геннадий (1450). В это время Г. С. становится во главе «ортодоксальной» партии. В кон. 1452 г. он выступил против попыток подписания нового соглашения об унии с прибывшим в К-поль легатом папы кард. Исидором (бывш. митр. Киевским). Патриарх Геннадий II Схоларий и султан Мехмед II. Гравюра Патриарх Геннадий II Схоларий и султан Мехмед II. Гравюра После захвата К-поля турками (29 мая 1453) Г. С. бежал из города, но был захвачен в плен и вместе с Феодором Софианом продан на невольничьем рынке в Адрианополе некоему магнату. Однако через неск. месяцев султан Мехмед II вызвал Г. С. в К-поль, окружил почестями и утвердил на Патриаршей кафедре (фактически вдовствовавшей с 1451, после бегства на Запад патриарха-униата Григория III Маммы ). Поскольку собор Св. Софии был превращен в мечеть, под Патриаршую резиденцию отвели сначала ц. св. Апостолов, а затем мон-рь Богородицы Паммакаристы. По выражению историка Дуки, Г. С. «предпочел турецкий тюрбан латинской тиаре» ( Ducas. Hist. P. 329). Султанский берат признавал К-польского патриарха главой правосл. миллета (миллет-баши), облеченного не только духовной, но также адм. и судебной властью (на христиан не распространялись правовые нормы ислама). За время непродолжительного патриаршества Г. С. был вынужден заниматься проблемой организации церковной жизни в новой политической обстановке. Заботясь о сохранении традиций Православия в условиях владычества иноверцев и активной лат. пропаганды, он учредил патриаршую школу. Мехмед II благоволил патриарху и трижды приглашал его для бесед о вере. Уже в авг. 1454 г. Г. С., вероятно по болезни, решил отречься от кафедры, но был удержан султаном. Через 2 года он отрекся от престола и удалился сначала на Афон в Ватопедский мон-рь, а затем в мон-рь Продрома (св. Иоанна Предтечи) на горе Меникио близ Серр, где провел остаток дней и был похоронен; дважды в 1463-1465 гг. по приказу султана он на короткое время возвращался на Патриарший престол. Вскоре после кончины патриарха его имя было внесено в Синодик в Неделю Православия К-польского Патриархата (ΘΗΕ. Τ. 4. Σ. 283). В 1854 г. по указанию патриарха Анфима VI мощи Г. С. были торжественно перенесены в новую гробницу в нартексе кафоликона мон-ря Продрома. Сочинения |
| е. Уже вел. кн. Витовт основал в Бресте 2 католич. мон-ря. При его поддержке в Бресте и др. городах земли образовались общины из нем. и польск. колонистов-католиков, к-рые получили самоуправление по магдебургскому праву, не распространявшееся на местное городское население. Политика насаждения католичества в брестских землях была поддержана землевладельцами, среди к-рых значительную группу составляли выходцы из мелкой мазовецкой шляхты, служившей литов. князьям. Неслучайно уже на рубеже XV-XVI вв. суд здесь производился по нормам не «русского», а польск. права. Ухудшилось, хотя и не в такой мере, положение православных и на Волыни. Если во 2-й пол. XIV в. Владимиро-Волынские католич. епископы не приезжали на Волынь, то после Крещения Ягайло ситуация изменилась. Несмотря на то что католич. кафедра была перенесена из Владимира в Луцк, Витовт в 1428 г. наделил ее землями в пределах правосл. В.-В. е. в обоих ее частях: волынской и брестской. В этой сложной ситуации Владимиро-Волынские правосл. епископы могли рассчитывать на поддержку Рус. митрополитов, связи с к-рыми были постоянными, за исключением эпизода, связанного с возведением на Киевскую митрополию Григория Цамблака . В 1405 г., находясь на Волыни, митр. Киприан поставил Иоанна (Гоголя) епископом Владимирским и Брестским. В 1421 г. Владимир-Волынский посетил митр. Фотий . В сложном вопросе отношения к унии между католич. и правосл. Церквами, заключенной в 1439 г. на Ферраро-Флорентийском Соборе , Владимиро-Волынские архиереи не имели твердой позиции. Еп. Даниил, по его признанию, «приях... рукоположение на епископство и исповедание свое дал» униату митр. Исидору и униатскому К-польскому патриарху Григорию III Мамме . После возвращения западнорус. епархий под власть правосл. митр. св. Ионы еп. Даниил 28 окт. 1452 г. принес покаяние и был утвержден в сане, обязавшись «не сотворити... ничто же по нужди ни от царя [визант. императора.- Б. Ф.], ни от короля». Однако преемник Даниила вместе с др. западнорус. епископами под давлением короля подчинился приехавшему из Рима и получившему там хиротонию от Григория Маммы Григорию Болгарину . |
| Наступление османов на К-поль началось зимой 1451/52 г., когда они перешли Босфор. В апр. 1452 г. они приступили к строительству Румелийской крепости на европ. стороне Босфора. Закрепившись на Босфоре, турки планировали создать базу для осады К-поля, блокировать выход к Чёрному м. и лишить город сборов от прохождения через пролив итальянских кораблей. К этому периоду относятся последние попытки К. П. добиться помощи от зап. союзников: Венеции (RegImp, N 3539, 3548), Венгрии (RegImp, N 3545: Янош Хуньяди за помощь против турок должен был получить один из городов на побережье Чёрного м.), Арагона (RegImp, N 3546: Альфонс V должен был получить о-в Лемнос), генуэзских правителей Хиоса (RegImp, N 3547) и Рагузы. Также К. П. был вынужден продолжить политику сближения с Римом: осенью 1452 г. в качестве папского легата в К-поль прибыл кард. Исидор (ранее митрополит Киевский) и в дек. 1452 г., несмотря на противодействие антиуниатов во главе с Геннадием Схоларием, в Св. Софии была совершена служба с поминовением папы и патриарха Григория III Маммы и зачитаны решения объединительного Собора. Начиная с нояб. 1452 г. в защите К-поля активное участие принимали венецианцы, чьи корабли на Босфоре также подвергались нападениям турок, кроме того, они пытались убедить и др. зап. державы оказать помощь К-полю. Благодаря их усилиям как Арагон, так и папа Римский отправили в К-поль неск. кораблей с оружием и продовольствием. Зимой 1452/53 г. султан начал подготовку к нападению на К-поль, а К. П. приступил к укреплению обороны. Атака на город началась в апр. одновременно с моря и с суши. Осознавая неизбежность поражения, К. П. предложил султану мир, однако условия, выдвинутые в ответ (К. П. должен был гарантировать Мехмеду безопасный вход в город, а сам - покинуть его и удалиться на Пелопоннес), оказались неприемлемы. Через неск. дней султан обратился к жителям К-поля с предложением сдаться и либо покинуть город, либо согласиться на выплату большой ежегодной дани, однако К. П. отказался принять это предложение (RegImp, N 3553, 3554). 28 мая К. П. произнес последнюю речь перед жителями города; ее наиболее достоверный текст сохранился в послании лат. архиеп. Лесбосского Леонардо к папе Николаю V ( Nicol. 1992. P. 67-69). К. П. погиб в бою 29 мая, последний раз его видели живым, когда он сражался как простой солдат у ворот св. Романа, где тур. войска сумели пробить внутренние укрепления. |
| Вел. князь обратился к К-польскому Патриарху. Сообщая о приезде Исидора, к-рый «многа чюжа и странаа принесе в наше православное христианство», В. В. просил Патриарха вместе с императором и Синодом рассмотреть принесенную Исидором папскую буллу. Одновременно он ходатайствовал о том, чтобы епископы на Руси получили право сами поставлять митрополита. Вел. князем был предпринят первый шаг к установлению автокефалии Русской Церкви. По-видимому, послание в К-поль не было отправлено, т. к. в Москву пришли известия об утверждении на Патриаршем Престоле униата Митрофана II . В 1442 г., узнав о низложении митр. Исидора, к В. В. обратились афонские старцы, к-рые писали о том, что эти действия ободрили противников унии в Византии, и просили у вел. князя помощи против императора и Патриарха, принявших унию. В ответном письме, восхваляя афонских отцов за преданность Православию и духовное наставление, вел. князь выразил желание и далее поддерживать с ними связь. Действия вел. князя, свидетельствующие о его активном участии в решении вопросов, связанных с судьбами Русской Церкви и вселенского Православия, дают основание признать достоверными известия об участии В. В. в Соборе рус. епископов, избравшем в дек. 1448 г. митрополитом Рязанского еп. Иону, что явилось началом фактической автокефалии Русской Церкви. Заключив в авг. 1449 г. соглашение о мире и союзе против татар с литов. вел. кн. Казимиром, В. В. получил возможность способствовать тому, что в янв. 1451 г. Казимир и его рада передали Ионе «столець митрополич Киевский и всеа Руси, как первее бывало». Для укрепления связей с зап. епархиями митрополии вел. князь в янв. 1456 г. торжественно передал посетившему Москву Мисаилу, еп. Смоленскому, Смоленскую икону Божией Матери , находившуюся в Благовещенском соборе Московского Кремля. Вместе с ней вел. князь передал епископу и мн. др. иконы, «златом же, камением и жемчюгом украшены». В нач. 50-х гг. XV в. в Москве получили известие об отъезде из К-поля в Рим униатского патриарха Григория III Маммы , это было воспринято как свидетельство разрыва унии. |
| Как известно со слов К-польского патриарха Григория III Маммы , канон и стихиры прор. Илии были написаны по просьбе жителей Крита, вознаградивших М. Е. за этот труд. Возможно, уже после Флорентийского Собора было составлено последование Св. Троице, Иисусу Христу, Бесплотным силам и всем святым, поскольку в одном месте этого произведения его автор подчеркивает свою преданность вере, полученной от пророков и апостолов. Создание канона прп. Иоанну Дамаскину, как и др. канона с самогласными стихирами тому же святому, можно связать с частым обращением М. Е. к трудам Дамаскина в ходе его антилат. полемики. Поскольку в каноне с самогласными богословскому труду прп. Иоанна Дамаскина уделено больше внимания, чем его биографии, Минева сочла вероятным, что это последование было написано уже после Флорентийского Собора, а др. канон - еще до него. С этим же предположением исследовательница связала то обстоятельство, что в рукописи Dujev gr. 16 канон с самогласными записан рукой не самого М. Е., как остальные его произведения, а его брата Иоанна Евгеника. Самогласные стихиры св. ап. Андрею, очевидно, предназначались для Манганского мон-ря, в к-ром хранилась его глава, однако время их создания - до Флорентийского Собора или в период последнего пребывания М. Е. в К-поле (1442-1445) - остается под вопросом. Стихиры-подобны св. богородителям Иоакиму и Анне могли быть написаны для мон-ря св. Георгия в Манганах или для мон-ря Христа-Человеколюбца, в к-рых, по разным сведениям, сохранялись мощи некой святой по имени Анна (неизвестно, имелась ли в виду мать Богородицы или др. святая). Затруднительно расположить хронологически последование (канон и стихиры) Иисусу Христу «сладчайшему и прекраснейшему», самогласны святым равноапостольным Константину и Елене, подобны св. вмц. Екатерине и свт. Григорию Паламе, канон девяти чинам Бесплотных сил и умилительные каноны против каждого из 8 «общих помыслов» - обжорства, сладострастия, сребролюбия, печали, гнева, лени, тщеславия и гордыни. Изданы: ямбические стихи Пресв. |
| При этом патриарх Дионисий I прекрасно помнил об изначально установленном обычае Русской Церкви, касающемся соблюдения ее единой церковной иерархии. Попытка навязать Москве Григория в качестве митрополита всея Руси проходила под лозунгом сохранения этого самого древнего обычая . Однако скандальная репутация Григория, решительно отвергнутого Московским собором еще в 1459 г., разумеется, не позволила осуществиться планам патриарха Дионисия I . Его действия привели к образованию в Русской Церкви двух церковных иерархий, митрополиты которых удерживали за собой титулы «всея Руси», в обоих случаях с претензией распространения своей власти (в перспективе) на все русские земли. Таким образом, детальный обзор событий, связанных с установлением русской автокефалии, не подтверждает прямую преемственность образованной в Литве структуры Григория Болгарина от древнерусской митрополичьей иерархии. В этой связи хотелось бы обратить внимание В. Г. Ченцовой на то, что решения Константинопольских патриархов не всегда отличались непогрешимостью, почему не стоит придавать им значение безусловного авторитета. Хотя в 1467 г. со стороны Дионисия I и состоялось признание Григория Болгарина в качестве «митрополита Киевского и всеа Росии» , однако попытка заставить Москву признать его, предпринятая с прицелом на соблюдение «старого обычая и звычая руского», привела к обратному результату. Произошло грубейшее нарушение этого самого «обычая»: разделение митрополии на две части. Случилось то самое, что признавал за «неподобающее» сам Дионисий I («Не подобно бо ест, абы старый обычай и звычай изламан был старый»). Поэтому не стоит спешить вину за разделение Русской Церкви возлагать сразу на московского князя Ивана III и митрополита Филиппа из-за их отказа подчиняться сомнительным требованиям грамоты патриарха Дионисия I. Потому что причиной случившегося разделения, несомненно, послужила политика Римской Церкви по распространению унии, осуществляемая папами Каллистом III и Пием II. Именно последние выступили организаторами вторжения в дела Русской Церкви посредством бывшего Константинопольского патриарха Григория Маммы и бывшего Киевского митрополита Исидора, поставившими в чужую епархию (т.е. в епархию автокефальных русских митрополитов) своего ставленника Григория Болгарина. Весьма сомнительна и каноничность действий самого Константинопольского патриарха Дионисия I в 1467 г., изменившего рассудительной политике своих предшественников и, по сути, воспользовавшегося результатами неудачной реализации папского проекта в Русской Церкви. |
| 25 Περ δ τ τς κκλησας μν θα εγνωμονως συγκαταβναι μν μετ το ποστλου βουλμεθα... 26 Περ γρ τν διαφορν τν τοιοτων θμων ο χαλεπς χομεν ξ λαθς βουλσεως τε κα διακpσεως βλαβς οκονομεν. 27 Это письмо напечатано Палацким (в Fontes rerum Austriacarum Abth. II, Bd. XX, n. 38, p. 51– 53) и перепечатано у нас в цит. соч. в приложении А, где – кстати – следует исправить вкравшуюся опечатку: вм. даты числа месяца в вышеуказанном послании греч. церкви «18 января» напечатано 15 января (тоже и в оглавлении). 29 Agnoscimus praestantissimum esse vitae humanae artificium et magisterium imitari opera et facta primitivae ecclesiae. Deus siquidem... accendit in cordibus nostris fidem evangelii domini et servatoris nostri Jesu Christi, ut imitemur actiones primitivae ecclesiae et populo fideli administraremus venerabile sacramentum corporis et sanguinis domini sub utraque specie, quae fides cum ardeat in nobis, ducit nos in agnitionem et amorem dei, qui ex abysso suae misericordiae sine fine efficit in nobis, ut possimus re praestare quae praecipit. 30 (Ille homo peccati adversarius)... non solum extollit sese supra omne quod est deus, sed adorari quoque vult in loco sancto templi sedens et sese ostentans tamquam esset deus. 31 Nam consolati estis nos literis vestris plenis amore atque favore ineredibili in Constantinum magistrum et doctorem in Christo Jesu dilectum fidelem amicum et coadjutorem et Legatum nostrum. 32 Sint itaque gratiae aeterno deo pro tam inefabilli dono illius, quia gratia tanti muneris citra nostrum laborem a finibus terrae ad nos perlata est. 33 Это письмо издано Гёфлером (в «Geschichtschreiber...» III, 176–7, п. 2) и перепечатано в приложении к нашему цит. соч. на стр. 572–3. 37 Это еще было до объявления флорентийской унии, которое последовало 12 декабря 1452 г., но – после бегства в Рим патр. Григория III Маммы, сторонника унии. 38 Именно в начале послания, где посылаемое приветствие адресовано: «высокой общине города Праги (τ φηλοττ κοιντητι τς πλεως Πpγας) и благородным мужам и храбрым начальникам, воеводам, князьям и баронам; и духовным мужам, учителям (т. е. докторам=διδασκλοις=в лат. пер. doctoribus) и всем предстоятелям, а также гражданам и должностным лицам, равно всем и каждому где бы то нибыло находящимся в загорных краях, православным, как мы слышим, и истинной веры Иисуса Христа исповедникам, которые увидят это писание материнской заботливости (...pθοδξοις ς κοομεν, κα τς ληθος ’Ιησο Χpιστο πστεως μολογητας, τος τν γpφην τατην τς μητpικς πpνοιας θεωpαουσιν...)» |
|
|
