протоиерей Георгий Ореханов, Татьяна Кириллина Скачать epub pdf Можно ли критиковать христианские взгляды Достоевского? Как соотносятся светская литература и православие? Откуда берется «розовое христианство »? Существует ли русское богословие культуры? 14 июня в Санкт-Петербурге в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) РАН прошла научная конференция “Филологическая «христианизация» русской классики как проблема науки о литературе (К 130-летию брошюры К. Н. Леонтьева «Наши новые христиане»)”. Предлагаем вниманию читателей доклады, прозвучавшие на конференции. Автор первого – протоиерей Георгий Ореханов, клирик храма святителя Николая в Кузнецкой слободе, кандидат исторических наук. В 1882 г. К.Н.Леонтьев опубликовал небольшую по объему брошюру «Наши новые христиане. Ф.М.Достоевский и гр. Лев Толстой», по мнению В. В. Розанова , свою «одну из самых блестящих и мрачных брошюр» 1 , которая является важным шагом на пути осмысления процесса секуляризации русской культуры, «серьезным эпизодом в истории русской мысли», более того, «великим спором» и даже «догматическим прением» 2 . В. В. Розанов совершенно справедливо отмечает: «Тут, в эти годы и в тех брошюрах, в сущности, начался глубокий религиозный водоворот христианства. Стержнем его был вопрос: что есть сердцевина в христианстве: нравственность, братолюбие или некая мистика, при коей “братолюбие” и не особенно важно?» 3 . В брошюру вошли две статьи К. Н. Леонтьева : статья «О всемирной любви. Речь Ф. М. Достоевского на пушкинском празднике», опубликованная в газете «Варшавский дневник» (1880 г. 162 от 29 июля, 169 от 7 августа, 173 от 12 августа) и статья «Страх Божий и любовь к человечеству. По поводу рассказа гр. Л. Н. Толстого «Чем люди живы»?», изданная в журнале «Гражданин» (1882 г., 54–55). В рамках данного доклада меня в первую очередь будет интересовать критика тех идей, которые были высказаны Ф. М. Достоевским в знаменитой речи памяти А. С. Пушкина и в художественных произведениях. Напомню, что и в самой речи, и в напечатанном в августовском номере «Дневника писателя» за 1880 г. «Объяснительном слове» Ф. М. Достоевский настаивал на следующих трех тезисах: |
Г. Катков и его враги на празднике Пушкина (Варшавский дневник 1880 г.) I. Итак, Москва отпраздновала торжественные поминки великому русскому поэту. Сама Церковь благословила поэзию в лице творца Онегина и Годунова. Говорили речи, декламировали стихи, восхищались, даже плакали. Высокопреосвященный Макарий в церкви, на панихиде по боярине Александре, сказал речь об эстетических достоинствах Пушкинской поэзии и забыл упомянуть о некоторых весьма важных Церковно-Христианских мотивах ее. Ап. Ник. Майков в стихах своих выразил надежду, что мы (славяне) сотворим еще чудеса в мире: Но, юнейшие 96 в народах, Мы, узнавшие себя, – В первый раз, в твоих твореньях, Мы приветствуем тебя, – Нашу гордость – как предтечу Тех чудес (?), что, может быть (?!), Нам в расцвете нашем полном Суждено еще явить. Говорили многие и говорили хорошо! Ф.М. Достоевский (я читал ее в «Московских ведомостях») выводил из духа пушкинского гения пророческую мысль о «космополитическом» назначении славян. В газетах напечатаны еще речи г. Островского, И. С. Аксакова о «медной хвале» поэту и, наконец, наделавшая столько шуму речь г. Каткова о «примирении». Всё это возбуждает столько разнообразных и даже противоречивых мыслей... Всё это издали (из Калужской деревни) является сначала до того смутным, и сам праздник застает до того врасплох, что не знаешь на чем прежде всего остановить внимание. Каждый из нас теперь так занят и своими спешными и срочными интересами, и общими вопросами практической важности; даже и в деревне, я уверен, очень редко кому приходится раскрыть самых любимых смолоду поэтов и прочесть их для себя, для своего личного наслажденья... У многих ли образованных и деятельно живущих людей в наше время, в России есть тот сердечный досуг, при котором легко читаются и всей душой становятся понятными все эти великие и истинно досужие прежние поэты? Для понимания поэзии нужна особого рода временная лень, не то веселая, не то тоскующая, а мы теперь стыдимся всякой, даже и самой поэтической лени!.. |
Как надо понимать сближение с народом? (Варшавский дневник 1880 г.) У нас давно уже говорят о «сближении» или даже о «слиянии» с народом. Говорят об этом не только агитаторы, неудачно пытавшиеся «ходить» в этот народ; не только умеренные либералы, желающие посредством училищ, земской деятельности и т.п., мало-помалу переделать русского простолюдина в нечто им самим подобное (то есть национально-безличное и бесцветное); о подобном «сближении» говорят, хотя и несколько по-своему, даже и люди охранительного, или, скажу сильнее, слегка реакционного, взгляда (я говорю слегка, ибо сильно реакционного взгляда людей у нас очень мало и они до сих пор еще не влиятельны). Но как понимают эти умеренные охранители подобное «сближение» – вот в чем вопрос? По нашему мнению, нужно не столько слияние интересов, сколько сходство идей. Не нам надо учить народ, а самим у него учиться. Мы современные европейцы, а народ наш не европеец; скорее его можно назвать византийцем, хотя и не совсем, вот чем он лучше и выше нас. Для нас вопрос решается так: если культурная солидарность наша с Западом неотвратима и неисцелима, то национальное дело наше раз навсегда проиграно. Чтобы объяснить без обычных в литературе нашей ужимок, как мы понимаем эти ужасные слова (которые произнести даже и наедине с самим собою страшно), мы должны сказать вот что: правы ли мы или нет – это другой вопрос; но мы думаем, что все государства Западной Европы должны в не слишком продолжительном времени отречься решительнее прежнего от всего того, что составляло национальные основы их государственного быта, и принять форму республик. Сольются ли они постепенно все в один атеистический союз, или сгруппируются сперва только по племенам, или, наконец, эти бесцерковные республики останутся приблизительно в пределах тех государств, из которых они выродятся и будут жить бок о бок, подобно республикам Средней и Южной Америки, не сливаясь государственно, но ничем почти культурно и не разнясь друг от друга, всё это вопрос второстепенных оттенков, для нас, славян, не слишком существенных; ибо во всех этих случаях республиканский Запад будет еще враждебнее Русской Империи и союзу восточно-православных народов, чем была Европа монархическая. Подобно Соединенным Штатам Северной Америки, не пожелавшим выносить в Мексике соседства сильной империи, республики европейского Запада будут тяготиться формой нашего правления, прилагать все старания, чтобы изменить ее у нас, даже и посредством насилия. Подробнее здесь об этом я распространяться не буду. Мне кажется, это и так ясно. |
О всемирной любви Речь Ф.М. Достоевского на пушкнинском празднике (Варшавский дневник, 1880 г.) I Не пора ли уж перестать писать о Пушкине и о всех тех, кто блистал и действовал на его московской тризне? Довольно!.. Общество русское доказало свою «цивилизованную» зрелость, поставило Пушкину дешевый памятник, – по-европейски убирало его венками, по-европейски обедало, по-европейски говорило на обедах спичи. По обыкновению своему, интеллигенция наша ровно, по этому поводу, ничего не выдумала своеобразного. У подножия монумента великого русского творца не обнаружилось ни одного молодого и оригинального таланта ни в ораторском искусстве, ни в поэзии; говорили речи и стихи, и вообще, действовали тут все люди прежние, с давно определившимися взглядами и давно известные; блистали люди, которых молодость прошла при прежних условиях, более сходных с условиями, развившими самого Пушкина. Враждебно ли или сочувственно относятся все эти таланты к старому порядку и его остаткам – всё равно; они все обязаны этому поруганному прошлому как впечатлениями своими (то есть содержанием своих творений), так и умственными силами своими, трудившимися над воспроизведением этого содержания, данного русскою жизнью... Нового ничего!.. Ни изобретательности в форме чествования, ни какой бы то ни было ум поражающей свежей мысли, либо вовсе неслыханной, либо давно забытой и просящейся снова в жизнь. Многое из сказанного и написанного по этому поводу было где-то и когда-то, наверное, тоже сказано или написано теми же самыми лицами или иными, и гораздо лучше, и полнее. Один только человек, как слышно, выразился по поводу пушкинского празднества вполне оригинально: это – граф Л. Толстой. Печатали, будто он, отказываясь от участия в этом празднестве, сказал: «Это всё одна комедия!» 112 – Я не думаю, чтоб это было так. Отчего ж комедия? Вероятно, многие были искренни в своем желании почтить память Пушкина... И хотя мне очень нравится эта независимость графа Толстого, его капризное пренебрежение к современности нашей, но я не вижу нужды соглашаться с тем, что всё это – притворство и комедия. |
Чем и как либерализм наш вреден? (Варшавский дневник 1880 г.) I. В одном из последних номеров «Голоса» напечатана статья г-на Александра Градовского под заглавием «Смута». Статья эта посвящена защите «либералов» против людей, обвиняющих их в потворстве «революционным злодеяниям». Г. Градовский спрашивает: «Есть ли, однако, основание к такому обвинению? Исследован ли не только вопрос о «соучастии» этого загадочного «либерала» со злоумышленниками, но даже более простой вопрос: что такое русский либерал?» «Посмотрим, в чем дело; разыщем этого загадочного либерала, вносящего такую беду в наше поистине бедное общество. Происхождение наших «партий» относится ко времени преобразовательной деятельности ныне царствующего Государя. После того как были произведены реформы крестьянская, судебная и земская, как дарованы были льготы печати и университетам, общество наше распалось на два лагеря. Спорными пунктами между ними явились: 1) Вопрос о принципиальной годности реформ в применении к нашему быту. 2) Вопрос о дальнейшем развитии совершённых преобразований. Люди, преданные делу реформы, получили кличку либералов; люди противоположного направления нарекли его охранительным. Насколько оба эти названия оправдывались существом дела, разбирать не будем. По счастливому стечению обстоятельств русскому либерализму не представлялось никакой нужды быть началом оппозиционным. Напротив, при освобождении крестьян, равно как и при последующих реформах, так называемые «либералы» являлись вполне правительственною партией. Это все помнят и знают. Конечно, не они подставляли ногу новым учреждениям. Принципиальное неудовольствие совершившимися преобразованиями принадлежало совершенно иной «партии». Прекрасно. Автор приводит далее тот параграф законоположений, в котором говорится: «Не вменяется в преступление и не подвергается наказаниям обсуждение как отдельных законов и целого законодательства, так и распубликованных правительственных распоряжений, если в напечатанной статье не заключается возбуждения к неповиновению законам, не оспаривается обязательная их сила и нет выражений, оскорбительных для установленных властей». |
Можно ли критиковать христианские взгляды Достоевского? Откуда берется «розовое христианство»? Существует ли русское богословие культуры? — обо всем этом читайте в докладе протоиерея Георгия Ореханова. Можно ли критиковать христианские взгляды Достоевского? Как соотносятся светская литература и православие? Откуда берется «розовое христианство»? Существует ли русское богословие культуры? 14 июня в Санкт-Петербурге в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) РАН прошла научная конференция «Филологическая «христианизация» русской классики как проблема науки о литературе (К 130-летию брошюры К. Н. Леонтьева «Наши новые христиане»)». Предлагаем вниманию читателей ПРАВМИРа доклады, прозвучавшие на конференции. Автор первого — протоиерей Георгий Ореханов , клирик храма святителя Николая в Кузнецкой слободе, кандидат исторических наук. Протоиерей Георгий Ореханов В 1882 г. К.Н.Леонтьев опубликовал небольшую по объему брошюру «Наши новые христиане. Ф.М.Достоевский и гр. Лев Толстой», по мнению В. В. Розанова, свою «одну из самых блестящих и мрачных брошюр» , которая является важным шагом на пути осмысления процесса секуляризации русской культуры, «серьезным эпизодом в истории русской мысли», более того, «великим спором» и даже «догматическим прением» . В. В. Розанов совершенно справедливо отмечает: «Тут, в эти годы и в тех брошюрах, в сущности, начался глубокий религиозный водоворот христианства. Стержнем его был вопрос: что есть сердцевина в христианстве: нравственность, братолюбие или некая мистика, при коей «братолюбие» и не особенно важно?» . В брошюру вошли две статьи К. Н. Леонтьева: статья «О всемирной любви. Речь Ф. М. Достоевского на пушкинском празднике», опубликованная в газете «Варшавский дневник» (1880 г. 162 от 29 июля, 169 от 7 августа, 173 от 12 августа) и статья «Страх Божий и любовь к человечеству. По поводу рассказа гр. Л. Н. Толстого «Чем люди живы»?», изданная в журнале «Гражданин» (1882 г., 54-55). В рамках данного доклада меня в первую очередь будет интересовать критика тех идей, которые были высказаны Ф. М. Достоевским в знаменитой речи памяти А. С. Пушкина и в художественных произведениях. |
В 1871 г. он пережил духовный кризис, сопровождавшийся тяжелой болезнью и чудесным исцелением. Оправившись от болезни, Леонтьев всей душой обратился к Богу. Он отрекся от некоторых прежних, " в высшей степени безнравственных " сочинений, сжег некоторые свои рукописи. Предвестием духовного переворота стала статья " Грамотность и народность " (1870), вызвавшая бурю негодования либералов и прогрессистов. В ней речь шла о пагубности западноевропейского просвещения для духовного и культурного своеобразия народа и для его нравственного развития. Леонтьев оставил службу и провёл около года в русском Пантелеимоновом монастыре на Афоне, намереваясь принять постриг, но не получил благословения от старцев. В это время он написал работу " Византизм и славянство " , в которой выступил против славянофильства ( " мечтательное и неясное учение " ) и панславизма, который считал политически ошибочным и даже вредным с точки зрения судеб России. Он противопоставлял идее славянского единства идею национальной самобытности русского этноса. Вернулся в Россию весной 1874 г., в ноябре поступил послушником в Николо-Угрешский монастырь на Москве-реке, где прожил зиму, но затем вернулся в своё имение Кудиново. Катков отказался печатать в своем " Русском вестнике " " Византизм и славянство " , слишком необычными были идеи Леонтьева даже для консервативного лагеря. Трактат был опубликован ничтожным тиражом как выпуск " Чтений в Обществе Истории и древностей российских " в 1875 г., и не мог оказать должного воздействия на общественное мнение. В январе-апреле 1880 г. Леонтьев стал заместителем главного редактора газеты " Варшавский дневник " , где смог проповедовать свои уже выкристаллизовавшиеся взгляды. В декабре он вернулся в Москву, где получил место члена Московского цензурного комитета. Здесь сблизился с преподавателем Лицея Цесаревича Николая и коллегой по цензурному комитету П.Е.Астафьевым, у которого на литературно-музыкальных пятницах познакомился с группой студентов, ставших его почитателями. Так возник кружок молодежи, в который входили в будущем видные деятели правого движения (А.А.Александров, В.А.Грингмут, Л.А.Тихомиров, Ю.Н.Говоруха-Отрок, о. И.Фудель, о.И.Соловьев и др.). Леонтьев в это время активно печатался в изданиях консервативного и славянофильского направления " Русский вестник " , " Гражданин " , " Московские ведомости " , опубликовал сборник статей " Восток, Россия и славянство " (т. 1-2, 1885-86), в который вошел трактат " Византизм и славянство " , цикл статей " Записки отшельника " ( " Гражданин " , 1887-91). Достойным завершением критико-публицистического творчества Леонтьева явились его полемические заметки о творчестве Ф.М.Достоевского и Л.Н.Толстого " Наши новые христиане " (1882) и " Анализ, стиль и веяние. О романах гр. Л.Н.Толстого " (1890). Своего рода политическим завещанием стали поздние работы " Национальная политика как орудие всемирной революции " (1889) и " Славянофильство теории и славянофильство жизни " (1891). |
Идеальное общество будущего Леонтьев не наделял качеством статичности, оно должно было развиваться " (25). А.И. Абрамов также пишет о " " консервативном прогрессе " леонтьевской историософской системы " , противопоставляя ее " простому и вульгарному реставрированию исторического прошлого " (26). А.М. Салмин подчеркивает антидетерминистские элементы философии автора " Среднего европейца... " и неожиданно сближает его с " консервативными либералами вроде Токвиля, Л.фон Штейна, Риля и др. " (27) А.Ф. Сивак резко противопоставляет Леонтьева Победоносцеву и Каткову, утверждая, что он " в прямом смысле консерватором не был, он совершенно не предполагал, как Катков, сохранения того, что существует в России " , а " предполагал восстановить в стране саму идею византизма и все ее реальные атрибуты в тех формах, которые доступны практической реставрации " ; мыслитель был " радикальным пророческим консерватором " (28). А. Игнатов именует Константина Николаевича " одним из крупнейших представителей " консервативной революции " " и " революционным реакционером " (29). Не трудно догадаться, что из двух представленных выше точек зрения мы поддерживаем вторую. К тем аргументам, которые уже приводили ее выразители, мы хотели бы добавить и несколько своих. Прежде всего, нам представляется целесообразным наконец-то детально разобрать мифологему " подмораживания " и выяснить - насколько адекватно она выражает основной пафос леонтьевской философии. Желание " подморозить хоть немного Россию " Леонтьев высказал в статье " Газета " Новости " о дворянском пролетариате " (газета " Варшавский дневник " от 1 марта 1880 г.). Но практически никто из " леонтьевоведов " не обратил внимания на то, что смысл этого высказывания разъясняется, уточняется и, отчасти, даже дезавуируется в двух написанных в том же году статьях - " Чем и как либерализм наш вреден? " ( " Варшавский дневник " , N 46, 49 за 1880 г.) и " Наши окраины " (опубликована только в 1882 г. в газете " Гражданин " ; в данном случае, перекличка отмечена В.И. |
СФАКИОТ, рассказ//Русский вестник. 1877.I–III. О ПАМЯТНИКЕ В ФИЛЯХ//Московские ведомости. 1877. РУССКИЕ ГРЕКИ И ЮГО-СЛАВЯНЕ//Русский вестник. 1878. II. ВРАГИ ЛИ МЫ С ГРЕКАМИ?//Русский мир. 1878. IX. ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ. Напечатана, кажется, в той же газете около того же времени (Коноплянцев) Гражданин. 1878. 36> . ХРАМ И ЦЕРКОВЬ //Гражданин. 1878. 10–12. МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О ФРАКИИ//Русский вестник. 1879. III, V, IX. В сборнике «Восток, Россия и славянство» перепечатана гл. 5-я; также издана отдельно . ОТЕЦ КЛИМЕНТ (Зедергольм) //Русский вестник. 1879. XI-XII. Три отдельных издания: 1880, 1882, 1908. ИЗ СТУДЕНЧЕСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ//Русский архив. 1880; Варшавский дневник. 1880. 65. НАШЕ БОЛГАРОБЕСИЕ. Письма отшельника//Восток. 1879. 7 и 8. НОВЫЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ПИСАТЕЛЬ Н. Я. СОЛОВЬЕВ//Русский вестник. 1879. XII. Подпись – К. Л. СТАТЬИ В ГАЗЕТЕ «ВАРШАВСКИЙ ДНЕВНИК» (1880): О либерализме вообще. 9 и 10 янв.; Религия – краеугольный камень охранения. 11 янв.; Тургенев и Маркевич. 19 янв.; Россия и Австрия. 25 янв.; Двадцатипятилетие царствования. 26 янв.; История города Петербурга. 26 янв.; Панславизм. 28 янв.; Культурная борьба в Германии. 1 февр.; Почему мы нередко чужими мнениями дорожим больше, чем собственными. 7 февр.; Взрыв в Зимнем дворце. 11 февр.; Русские войска в Варшаве. 21 февр.; Чем и как либерализм наш вреден? Февр. (46, 59); «Голос» и французские якобинцы. 28 февр.; Газета «Новости» о дворянском пролетариате. 1 марта; Еще о «Дикарке» гг. Островского и Соловьева. Март (55 и 66); Убийство Куммерау; Турция и Франция по отношению к России. 15 марта; Журнал «Русская мысль». 22 марта; Из студенческих воспоминаний. 22 марта (также в «Русском архиве». 1880. I); Кошелев и московский журнал «Русская мысль». Март (69); Колюпанов, земский деятель. 31 марта; «В сорочке родилась», повесть г-жи Коваленской. Аир. (77); По поводу поста в Париже. 9 апр.; Неотчуждаемость дворянского участка и борьба с крамолой. 10 апр.; О субсидиях. 23 апр.; Как надо понимать сближение с народом. 93 и 107. Затем эта статья была издана отдельно; Г. Катков и его враги на празднике Пушкина. 150, 155; О всемирной любви. 162, 169, 173. Этот очерк с добавлением статьи «Страх Божий» был издан отдельно под заглавием «Наши новые христиане». |
(Отеч. Зап., кн. 8) 1860 год 5) Письмо провинциала к Тургеневу, по поводу повести Тургенева «Накануне». (Отеч. Зап., кн. 5) 6) Второй брак. Повесть. (Библ. для чт., кн. 4). 1861 год 7) О сочинениях Марко-Вовчка. (Отеч. Зап., кн. 3) 8) Подлипки. Роман. (Отеч. Зап., кн. 9–11) 1864 год 9) В своем краю. Роман. (Отеч. Зап., кн. 5–7) 1867 год 10) Ай-Бурун. Повесть. (Отеч. Зап., кн. 7) 1868 год 11) Хризо. Рассказ. (Русск. Вестн., кн. 7) 1869 год 12) Пембе. Рассказ. (Русск. Вестн., кн. 9) 13) Хамид и Маноли. Рассказ. (Заря, кн. 11) 1870 год 14) Поликар-Костаки. Рассказ. (Русск. Вестн., кн. 9) 15) Грамотность и народность. Беглые заметки. (Заря, кн. 11–12) 1871 год 16) Аспазия Ламприди. Повесть. (Русск. Вестн., кн. 6–9) 1873 год 17) Панславизм и греки. (Русск. Вестн., кн. 2) 18) Панславизм на Афоне. (Русск. Вестн.) 1875 год 19) Воспоминания Одиссея Полихрониадеса,загорского грека. (Рус. Вестн., кн. 6–8; 1876 г. кн. 1–3) 20) Византизм и Славянство. (Чт. в Общ. истор. и древн. Рос., кн. 3) 1876 год 21) Дитя души. Повесть. (Русск. Вестн., кн. 6–7) 1877 год 22) Сфакиот. Рассказ. (Рус. Вестн., кн. 1–3) 23) Камень Сизифа. Повесть. (Рус. Вестн., кн. 3, 10–12; 1878 г. кн. 7–10) 24) О памятнике в Филях. (Моск. Вед.) 1878 год 25) Русские, греки и юго-славяне. (Рус. Вест., кн. 2) 26) Храм и Церковь . (Гражд. 1878 г.) 1879 год 27) Письма отшельника. (Восток, 1879 г.) 28) Мои воспоминания о Фракии. (Рус. Вестн., кн. 3, 5, 8) 29) Новый драматический писатель. (О Н. Я. Соловьеве). (Рус. Вестн.) 30) Отец Климент Зедергольм . (Рус. Вестн., кн. 11–12) 1880 год 31) Из студенческих воспоминаний. (Рус. Арх. кн. 1) 32) О всемирной любви. (Речь Ф. М. Достоевского на Пушкинском празднике). (Варшавский Дневник) 33) Ряд больших статей (передовых, литературно-критических) и заметок. (Варшавский Дневник) 1881 год 34) Рассказ Смоленского диакона о 1812 г. (Русск. Архив, кн. 6) 35) Египетский голубь. Рассказ. (Рус. Вестн., кн. 8–10; 1882 г. кн. 1) 1882 год 36) Православие и католицизм в Польше. (Гражд. 1882 г.) 37) Письма о восточных делах. |
| |