Я не видела ее последних дней. Но то, как она жила долгие предсмертные месяцы, с уходящими силами, с нарастающими раковыми болями, было удивительно по простоте и какой-то домашней праведности…. Если кому-то интересно – о ней можно почитать на нашем приходском сайте ( www.hramramenki.ru ). А сейчас я опять – про другое. Про то, что рак, на самом деле, — это страшные, почти невыносимые боли. И «ставить в вину» Тургеневу его желание избавиться от этих страданий любой ценой, наверно, не стоит. Не всякий даже верующий человек перенесет подобную боль так, как переносила их наша тетя Катя, без ропота и с молитвой – и трудно не замереть перед вопросом без ответа: а что бы творилось при подобных болях в моей душе? Как бы там ни было, Господь не попустил совершиться этому страшному греху – Тургенев умер своей смертью, был отпет в Париже и торжественно похоронен в Петербурге. Сохранились очень впечатляющие воспоминания Кони о том, как вся Россия провожала в путь своего писателя – пока гроб с телом следовал на поезде в Петербург, на железнодорожных станциях его встречали поклонники Тургенева, служились панихиды… более сотни депутаций сопровождали гроб на кладбище. Среди надписей на венках были очень красноречивые: «Живите и любите людей, как я их любил» (слова, сказанные больным Тургеневым художнику Боголюбову), «Любовь сильнее смерти», «Незабвенному учителю правды и нравственной красоты». Такая благодарность многих читателей – она ведь тоже дорогого стоит и о многом говорит. …Мне не хочется призывать вас открыть в день смерти Тургенева его книгу, чтобы воздать ему долг читательской памяти… Мне трудно судить о его произведениях в свете вечности. Но мне хочется попросить вас вспомнить о нем как о человеке. В свое время Пушкин гневно предостерегал от такого подхода к писателям: мол, обыватель копается в его (к примеру, Байрона) личной жизни, чтобы потом с удовлетворением констатировать, что он так же мелок и слаб, как и мы. А он – врете! Не такой, как вы, он мелок и слаб совсем иначе.

http://pravmir.ru/poslednie-slova-turgen...

Последние дни перед кончиной писатель лишь иногда приходил в сознание. 3 сентября в 2 часа пополудни Иван Сергеевич Тургенев скончался, совсем немного не дожив до своего 65-летия. Тело писателя перевезли из Буживаля в Париж, оттуда – в столицу России, где и состоялись похороны. «Приём гроба в Петербурге и следование его на Волково кладбище представляли необычные зрелища по своей красоте, величавому характеру и полнейшему, добровольному и единодушному соблюдению порядка. Непрерывная цепь 176-ти депутаций от литературы, от газет и журналов, учёных, просветительных и учебных заведений, от земств, сибиряков, поляков и болгар заняла пространство в несколько вёрст, привлекая сочувственное и нередко растроганное внимание громадной публики, запрудившей тротуары, — несомыми депутациями изящными, великолепными венками и хоругвями с многозначительными надписями» (А.Ф.Кони, «Похороны Тургенева») Лучшим своим изображением Иван Сергеевич считал работу кисти Алексея Алексеевича Харламова, которая сегодня хранится в Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге. На портрете спокойный и уверенный в себе человек. Серебряные волосы аккуратно убраны, абсолютно седая борода ровно подстрижена. Удобный, чуть мешковатый сюртук не сковывает движений. Под ним – образцово белоснежная сорочка. Писатель прямо и внимательно смотрит перед собой. Он излучает спокойную и уверенную доброжелательность, производя впечатление глубоко порядочного и ответственного человека, занятого важным делом. Так мог бы выглядеть доктор, только что окончивший прием, или ученый, на минуту оторвавшийся от решения серьезного вопроса. Когда размышляешь о судьбе Тургенева, неизбежно ловишь себя на мысли, что чего-то главного в ней нет, все происходит вокруг да около, а самого важного не случается. Возможно, это «важное» — та самая Встреча, которая только и может озарить жизнь истинным смыслом и одарить настоящим счастьем. В своей знаменитой статье «Дон-Кихот и Гамлет» Тургенев писал: «…добрые дела не разлетятся дымом, они долговечнее самой сияющей красоты». Он интуитивно понимал: «все на свете, и хорошее, и дурное – дается человеку не по его заслугам, а вследствие каких-то еще не известных, но логических законов, на которые я даже указать не берусь, хоть иногда мне кажется, что я смутно чувствую их».

http://pravmir.ru/zachem-gerasim-utopil-...

Всякий читатель, конечно, ожидал, имел непререкаемое право ожидать от г. Кони какого-либо обоснования столь резких и неприличных обвинений, щедро рассыпанных по адресу неугодных ему лиц. Но г. Кони до этого не нисходит. Он даже не называет имен последних, чтоб обезопасить себя от неприятных ему ответов... Оригинальный литературный прием! Затем крайне интересно было бы знать о тех основаниях, по которым г. Кони утверждает, что будто бы люди, иначе мыслящие о Толстом руководятся в своих суждениях «бессильной» лишь «злобой» и «умышленным непониманием». Таких оснований он не приводит, и потому его заявления не имеют никакого значения и даже смысла. И всякий, почему, с полным правом может обвинить г. Кони и в «бессильной» (это безусловно верно) «злобе», и в «умышленном» «непонимании» других, – а в некоторых случаях, прибавим, – и в неспособности понимать своих противников. Пред нами – красноречивый пример из его же книги. На стр. 817 г. Кони полемизирует с проф.-прот. Т. И. Буткевичем . Почтенный богослов спросил г. Кони: «в какой Библии » последний «мог отыскать сведения о сотворении мужчины и женщины равными» и т. д.? А спрошенный, – вместо того, чтобы ответить на вопрос, – приводить выписку из записной книжки Достоевского, говорящую совсем о другом. Воистину поразительно такое литературное крючкотворство... Можно ли до такой степени не понимать ни Достоевского, ни ближайшим образом о. Буткевича? Пристрастный г. Кони старается изо всех сил наговорить как можно больше неприятностей и колкостей по адресу своих противников. И «зоилы " -то они непременно, и только «критиканы», но уж никак не критики, да и критиканы-то, видите ли, только «узкие и нелепые»... А затем также г. Кони не воспользоваться знакомым ему языком и не обозвать их – противников графа – «проповедниками сыска»? Сами, конечно, виноваты, так как позволили и позволяют себе «относиться к Толстому свысока»... Какие-то лилипуты к Гулливеру, по меньшей мере... Дальше идти уже некуда... И г. Кони в своих голословных, безусловно безосновательных ругательствах, щедро расточаемых им по адресу толстовских противников, кажется, побил всякий рекорд. Впрочем, оставим их в стороне и перейдем к самому Толстому, восхваляемому, как мы уже видим, господином Кони.

http://azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Bron...

Божие определение об этом раскрывается в следующем, последнем видении, показанному пророку. «Опять поднял я глаза мои», описывает пророк это видение, «и вижу, и вот четыре колесницы выходят из-между двух гор, – горы же те были горы медные. В первой колесницы были кони рыжие, во второй колеснице были кони вороные, в третьей колеснице были кони белые, в четвертой колеснице кони пестрые, крепкие. И отвечал я ангелу, говорившему со мной: что это, господин мой? Отвечал ангел, и сказал мне: это четыре духа небесные, которые, предстоя перед Господом всей земли, теперь исходят. Кони вороные со своею колесницею выходят в землю полунощную (северную) и белые выходят за ними; пестрые же выходят в землю полуденную (южную). Выходят и эти самые крепкие с тем намерением, чтобы пройти землю. И он сказал: идите, пройдите землю. И ходили они по земле. Окликнул меня, и говорил мне и сказал: вот пошедшие в землю полунощную упокоили Мой дух в земле полунощной» Гора Сион, лежащая против ее гора Масличная и между этих гор проходящая долина Иасафатова являются у пророков местами, откуда или где Бог совершит Свой суд над народами ( Иоил.4 ; Зах.14,4 ). Тоже пророческое созерцание полагается и здесь в основу видения. Пророк видит, что из – между двух гор, т.е. Сионовой и Масличной, из того именно места, где Господь обитает непоколебимо и где твердо стоит царство Его (на твердость царства указывает наименование горы «горы медные» выходят четыре колесницы, запряженные разного цвета конями; три колесницы запряжены конями тех же цветов, каких цветов были кони первого видения – кони именно рыжие, пестрые и белые, а потому и символическое значение их одинаково. Но одна колесница запряжена была конями цвета, не бывшего в первом видении. Кони эти кони вороные – кони цвета траурного, печального. В Апокалипсисе этот цвет является эмблемою дороговизны и голода ( Апок.6,5,12 ). В том же значении, конечно, они являются и здесь. На вопросы пророка: что означают выходящие колесницы с конями разных цветов, ангел отвечает непрямо, а заменяя образ колесницы другим образом, наиболее понятным, наиболее соотвествующим делу.

http://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Smirnov/...

Если ты захочешь под двумя женщинами понимать народы: еретический и иудейский (и тот, и другой удаляются от лица Божия и носятся духом непостоянным, и имеют крылья коршуна, цапли или удода, пока они непрестанно неправдой накопляют богатства на подобие куропатки ( Иер.17:11 ), и спешат похитить [достояние] Церкви, и услаждаются состязаниями и ссорами, и увлекают к погибели всех, обманутых ими, и валяются в грязи похотей и вечной нечистоте), то [увидишь, что] две те женщины поднимают величайшую тяжесть нечестия и устраивают дом свой в смешении, и служат царю Вавилонскому, так что там, где обитает народ еретический и иудейский, [там] продолжается идолослужение, рабское поклонение дереву и камням. Глава VI Зах.6:1–8 . И обратился я, и поднял глаза свои, и увидел: И вот четыре колесницы, выходящие в средине [Вульг.: из средины] двух гор, и горы – горы медные. В первой колеснице – кони рыжие, во второй колеснице – кони вороные, в третьей колеснице – кони белые, в четвертой колеснице – кони пегие и сильные. И отвечал я, и сказал ангелу, который говорил во мне: «Что это, господин мой?» И отвечал ангел, и сказал мне: «Это четыре ветра [духа] небесных, которые выходят, чтобы стоять пред лицем Владыки всей земли. Та, в которой были кони вороные, выходила в землю Севера, и [кони] белые вышли вслед за ними, а пегие пошли к стране Юга. А те, которые были самыми сильными, вышли и стремились идти и разойтись по всей земле. И сказал он: «Идите и обойдите землю». И обошли они землю. И он призвал меня, и сказал мне так: «Вот те, которые выходят в землю Севера дали успокоиться духу Моему в земле Северной». LXX: И обратился я, и поднял глаза свои, и увидел: И вот четыре колесницы, выходящие из средины двух гор, и горы [те] были горы медные. В колеснице первой – кони рыжие, и в колеснице второй – кони вороные, и в колеснице третьей – кони белые, и в колеснице четвертой – кони пестрые, весьма подвижные. И отвечал я, и сказал ангелу, который говорил во мне: «Что это, Господи мой?» И отвечал ангел, говоривший во мне, и сказал: «Это суть четыре ветра небесных, которые выходят, чтобы предстать пред Господом всей земли».

http://azbyka.ru/otechnik/Ieronim_Strido...

«Толстоизм», говорит Нордау, «сделался знаменем. И по такому знамени легче всего судить о падении современной литературы и о силе вырождения и истерии культурных народов» (см. сочин. проф.-прот. о. Т. И. Буткевича : «Последнее сочинение графа Л. Н. Толстого – Царство Божие внутри вас. Критический разбор». Харьков, 1894 г; стр. 187). Верно! Тысяча раз верно! Из отдельных, более выдающихся, пунктов учения Толстого Кони отмечает, конечно, и пункт «о непротивлении аду». Рассказывает о своих препирательствах с графом. Припоминает, между прочим, что он – Кони – в опровержение толстовского учения указывал на «изгнание торжников из храма», на «проклятие смоковницы» и на заповедь Христову о любви к ближним до самопожертвования за них, причем прибавлял, что «пожертвовать жизнию невозможно " -де «без наличности борьбы, т. е., противления». Здесь Кони, конечно, ошибается: известно много случаев, когда один жертвует собою за другого без всякой борьбы, как бы ее ни понимать. Толстой указывал противнику своему, что «в связи с призывом не противиться подразумевается слово насилием». Кони основательно возражал «примерами из жизни, где насилие неизбежно и необходимо и где» иначе выступает на сцену уже «попустительство и даже пособничество злому делу». Доселе все еще более или менее сносно в рассуждениях Кони, за исключением вышеотмеченного случая. Толстому не представлялось никакой возможности отстоять свою точку зрения. Но Кони, видимо, был несведущ в деле умения правильно толковать библейский текст и потому толстовскую «ссылку» на последний (т.е., конечно, на Матф. 5:39 ), на физиологический его смысл оставил без надлежащего внимания (прочитав диссертацию проф. А. Ф. Гусева : «О сущности религиозно-нравственного учения Л. Н. Толстого»; 2-е изд., Казань, 1902 г., глава 2-я, – г. Кони многому бы поучился и разбил бы толстовские доводы без особенного труда). А Толстой воспользовался экзегетическим невежеством Кони и насочинил ему три короба всяких небылиц, против которых последний не нашелся что-либо возразить.

http://azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Bron...

Толстой, – не забывайте, – ходатайствовал за «униженных и оскорбленных», «труждающихся и обремененных», «во имя справедливости и человечности» (стр. 51 у Кони)... Не говорю уже о том, что если допустимо в подобных книге Кони сочинениях заимствование у Достоевского («униженные» и т.д.), то уж совсем непристойно пользоваться выражениями евангельскими («труждающиеся и обремененные»). Уж не хочет ли г. Кони поставить Толстого на одну линию не больше, ни меньше, как с Самим Господом? От наших «интеллигентов», пожалуй, всего можно ожидать... Но, повторяю, об этом не говорю... Дело в другом: что это за «униженные» и т. д.? Кто их «оскорбил», «обременил» и пр.? Это, – видите ли, – сектанты, оскорбленные Церковью , государством русским и православным. Кони всячески восхваляет их – «людей, имевших смелость, повинуясь голосу совести, не желать укладывать свое религиозное чувство и исповедание веры в установленные и окаменелые рамки» (стр. 52 у Кони). Под «рамками» столь нелестными разумеются, конечно, рамки православные, православное учение. Окаменелые! Хороша аттестация! Но она, кроме того, и безусловно неверна. Там, где «жизнь», могут видеть «окаменелость» только г.г. Кони и подобные им, видимо не имеющие никакого в сущности представления о нашей православной Церкви. Для окаменелых все окаменело, кроме сектантов, о которых в наши дня так хлопочет и так матерински заботится российская пресловутая интеллигенция. Люди, о которых, видите ли, пекся граф, «были по большей части глубоко верующие» и т. д. Их «гнали», «разрушали их семейный быт» и пр. Все это возмущало и волновало Толстого... Эти люди – «молокане» и подобные им (стр. 52–53 у Кони). Как же, скажем, не плакать о «молоканах» и не восхвалять их всячески? Ведь они «предаются» «бесшабашному пьянству и разгулу», по словам «известного знатока молоканского быта С. В. Максимова» (см. проф.-прот. Т. И. Буткевича : «Обзор русских сект и их толков»; Харьков, 1910 г., стр. 366). По словам «К. К. Максимова», «в г. Карсе пьянство молокан уже всем известно, а затем, когда они едут из города в свои селения, лучше не попадайся на дороге: и оскорбят всячески, и побьют.

http://azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Bron...

Та [колесница], в которой были кони вороные, выходила в землю Северную, и [кони] белые выходили вслед за ними. И [кони] пестрые выходили в сторону Южную. И [кони] быстро двигающиеся выходили и осматривались, чтобы обойти землю. И сказал он: «Идите и обойдите землю». И воскликнул он и сказал мне, говоря: «Вот те, которые выходят к земле Северной, дали успокоиться ярости Моей в земле Северной. – Я перешел, говорит он, к другому видению, и поднял очи сердца моего к небу высшему, и увидел четыре колесницы, выходящие из средины двух гор, которые были медные, т. е. непреодолимые и весьма крепкие, которых не могла уничтожить никакая древность. Тех, которых выше он назвал горами покрытыми миртами, или тенистыми, или лесистыми, теперь называем медными. В колеснице первой были кони рыжие, т. е. жестокие и кровожадные, ужасные [своею] Вавилонской жестокостью. Во второй колеснице были кони вороные, т. е. царство Мидян и Персов, потому что сидя на двухместной колеснице и, выступая по указу царя Асуера, оно через печального вестника принесло смерть всем Иудеям. В третьей колеснице – кони белые, т. е. Македоняне, при царе которых Антиохе мы читаем о победе Маккавеев. В четвертой колеснице – кони пестрые, крепкие. Действительно, мы знаем, что одни цари Римлян были милостивы к народу иудейскому, каковы: К. Цезарь, Август и Клавдий; другие же были страшными гонителями, каковы К. Калигула, Нерон, Веспасиан и Адриан. Вместо слова сильные, переведенного у Акилы κρατερος; Семьдесят перевели φαρος; [скворцов], в Еврейском написано amasim ( ). В некоторых списках находится слово πυ ος [огненно-красных], так что смешивается различие цветов и [сменявших одно другое] царств, ибо слово πυ ο, т. е. рыжие, по-еврейски называются не amasim, а adamim ( ). Итак, на вопрос пророка, что значить созерцаемое им, говоривший в нем ангел отвечает, и разсказывает ему, что это – четыре ветра небесных, (т. е. четыре страны света, называемые у Греков κλματα), которые предстоят Господу и повинуются воле [Его].

http://azbyka.ru/otechnik/Ieronim_Strido...

Сам Кони вынужден был неоднократно оправдываться, тщетно пытаясь убедить своих оппонентов в том, что он в своём напутственном слове был беспристрастен, не уклонялся ни в сторону обвинения, ни в сторону защиты. Более того, Кони полагал, что его слово более содействовало обвинению, нежели защите. В «Воспоминаниях о деле Веры Засулич» великий юрист вспоминал: « Меня упрекают за оправдательное резюме … Оно напечатано во всех газетах, со всею подробностью… Те, кто упрекает, не читали его или злобно извращают его смысл. Я старался быть совершенно объективен, но, читая его сам в печати, я подметил в нем скорее некоторый обвинительный оттенок: " Следует признать виновность в нанесении раны и дать снисхождение " ,— вот что, мне кажется, сквозит из этого резюме…» Пререкаемое напутственное слово Кони — блестящий образец ораторского мастерства. Искусно составленный текст, сложный, глубокий, пронзительный, проникновенный. Анализу этого текста посвящено множество других текстов, гораздо более объёмных. И по сей день слово это вызывает противоречивые отклики, ему даются многоразличные оценки, бесконечные и бесплодные попытки всецело понять этот текст могут привести к унынию. Кони владел словом, устным и письменным, в совершенстве, зная его великую силу. Свои взгляды о влиянии судебной речи он высказывал во множестве своих работ, наиболее полно высказавшись на эту тему в рецензии на книгу П. Сергеича (П. С. Пороховщикова) «Искусство речи на суде». Кони отмечал, что сила устной речи зависит не только от её содержания и формы, но и от личности оратора и от обстановки, в которой произносится речь. Высказался он и о значении напутственного слова судьи (которое к его неудовольствию тогдашним законом называлось иностранным словом резюме): «Руководящее напутствие председателя присяжным относится тоже к области судебной речи, и умелое его изложение всегда имеет важное, а иногда решающее значение». Замечание верное… Однако сам Кони при произнесении напутственного слова по делу Засулич как будто бы забыл о нём. Его гениальная речь оказалась обоюдоострым орудием, которое и привело к оправданию преступницы. Это и неуместное разъяснение значение юридических терминов, в частности таких как покушение, убийство, что, несомненно, запутало присяжных и сбило их с толку (кстати, современный Верховный Суд РФ предостерегает судей от совершения подобной ошибки. В профильном постановлении Пленума прямо указывается, что «не могут ставиться отдельно либо в составе других вопросы, требующие от присяжных заседателей юридической квалификации статуса подсудимого (о его судимости), а также другие вопросы, требующие собственно юридической оценки при вынесении присяжными заседателями своего вердикта.

http://ruskline.ru/news_rl/2024/02/26/po...

С одной стороны, уже забывают так много нашумевшего яснополянского «мудреца», за которого, казалось, готовы были «в огонь и воду» тысячи, десятки тысяч почитателей и поклонников..., – готовы были еще так недавно, чуть ли не вчера... По крайней мере, в одной столичной газете промелькнуло удивительное сообщение: «сегодня», т. е., 28 августа 1913 г., «исполнилось 85 лет со дня рождения Толстого. В Москве память великого писателя не почтило ни одно учреждение, ни одно общество, не исключая и толстовских» («Колокол» за 29-е августа, «Вести из Москвы. По телефону»)... Характерно и многознаменательно!.. С другой, о графе и доселе пишут целые книги, газетные статьи, журнальные заметки..., – спорят о нем, пререкаются, – одни возводят его чуть ли не в «святые», другие втаптывают в грязь... Те, кому это почему-либо выгодно, еще долго, конечно, шуметь около имени графа, забывая, однако, в других случаях... о всех его «доблестных» деяниях, о «всемирной» его славе и пр. Таковы уж люди... Всегда интересуясь литературой о Толстом, я натолкнулся на огромную книгу А. О. Кони: «На жизненном пути», где – во «втором томе» издания – страницы 3–76 посвящены воспоминаниям о графе (Спб. 1913 г.). Почтенное имя автора и его близкое знакомство с Толстым говорили мне, что я найду в книге и нечто поучительное, и нечто, вообще проливающее яркий свет на мировоззрение графа, – нечто, оправдывающее его своеобразные религиозно-философские взгляды, и т. под. Но, к сожалению, мои надежды быстро испарились. Сразу же стало ясно, что почтенный А. О. Кони взялся не за свое дело. Он и граф беседовали между собой о предметах, одинаково неизвестных тому и другому. Посему и получились в результате курьезы, вызывающие у читателя книги г. Кони неудержимый смех... Иные ее места поражают своей тенденциозностью и т. д. Но, впрочем, все по порядку... Чтоб правильно судить о Толстом, для этого прежде всего следовало г. Кони быть беспристрастным, чего, однако, в отношении к нему сказать нельзя. Сам г. Кони заявляет, что «трудно говорить» о графе «совершенно беспристрастно» (стр. 5). И действительно, полного беспристрастия у него не ищите. Вообще толстофилам все нравится в их кумире, и они не прочь, пожалуй, – подобно той «девушке " -психопатке, о которой рассказывается в книге (стр. 38–39), – ни с того, ни с сего «броситься перед ним» даже «на колени» хотя бы в вагоне «конки». Поэтому беседовать с поклонниками графа – труд неблагодарный. В частности, сам г. Кони заявляет о себе, что «не любит спорить, давно уже разделив убеждение, что мнения людей, создавшиеся самостоятельно, похожи на гвозди: чем сильнее по ним бить, тем глубже они входят» (стр. 10). А если мнения – ошибочны? Ужели, несмотря на неопровержимые доказательства противника, он тем более будет в них упорствовать? Удивительно!

http://azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Bron...

  001     002    003    004    005    006    007    008    009    010