| Приведенные выше свидетельства о молитве за усопших инославных были в середине XX века проанализированы известным русским литургистом и исповедником, святителем Афанасием (Сахаровым ; 1887–1962), который пришел к следующему выводу: Свт. Афанасий (Сахаров) Христианская любовь, побуждающая к молитве о заблудших братьях, найдет способы удовлетворить свою потребность без нарушения правил церковных: как на молитве домашней... так даже и при общественном богослужении в храме... поминая их на проскомидии, руководствуясь авторитетным разрешением митрополита Филарета. Если же имена усопших неправославных могут быть произносимы на одном из важнейших поминовений – на проскомидии, то, значит, они могут быть вносимы и в помянники и возглашаемы наряду с прочими именами... Данный вывод, однако, до сего дня остается лишь частным мнением иерарха, хотя и весьма уважаемого и причисленного к лику святых. В современной практике Православной Церкви поминовение усопших инославных на проскомидии не совершается и имена инославных не возглашаются на заупокойной ектении. Некоторые священники принимают записки с именами усопших неправославных для молчаливого чтения за литургией. Другие, напротив, бдительно следят за тем, чтобы имена инославных не оказались в поминальных списках. В отдельных приходах работницы свечного ящика считают своим долгом просматривать подаваемые записки на предмет наличия в них «неправославных» имен (Альберт, Леопольд, Янина и т.д.), которые в случае обнаружения немедленно вычеркиваются. Такая бдительность, даже если основана на благом намерении охранения корпоративных «межей», все же, как представляется, не может быть признана оправданной (тем более что, как говорилось выше, даже далеко не все православные христиане носят имена православных святых). Еще одним особым случаем, о котором следует сказать, является молитва за самоубийц. Древние канонические правила допускают литургическое поминовение самоубийцы только в том случае, если наложивший на себя руки в момент самоубийства был «вне себя», или «вне ума», т.е. находился в состоянии помешательства. 14-е правило Тимофея Александрийского гласит: |
| Наталья Богоявленская 22 октября 2017, 21:01 Благодарю! Гость 22 октября 2017, 19:28 Расцветшие колючки ... Была в паломнической поездке в Иерусалиме всего полтора суток. Побывали в Храме Гроба Господня, в Вифлееме, на месте Благовещения Пресвятой Богородицы, в Горнем монастыре, на месте рождества Св. Иоанна Предтечи. Когда уезжали, наш круизный шестипалубный лайнер отходил от берега Святой Земли, было чувство, что уезжаем с родины. Оказалось так больно расставаться - до слез. По моем возвращении домой, расцвел бабушкин старый аспарагус - весь покрылся мелкими благоухающими цветочками! И никогда, ни до, ни - после, не цвел больше. танюша 22 октября 2017, 19:02 Спаси, Господи, Янина! Как сладостно посмотреть еще раз те святые места, где на закате жизни, сподобил Господь побывать! Спасибо! р.Б.Алла 22 октября 2017, 14:18 Снова побывала на Святой Земле,сердце замирает и слезы.... рб Марина 22 октября 2017, 12:51 СПАСИ ГОСПОДИ ЯНИНА за фотографии!!!ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО!!!ПОМОЩИ ВАМ БОЖИЕЙ В ТРУДАХ И ВАШИМ БЛИЗКИМ!!! Анна Резе 22 октября 2017, 03:53 Спасибо. Слава Богу, что в нужное время в Израиле оказался такой премудрый человек, как Антонин Капустин. Хвала архимандриту Антонину. Вечная память. Сердце полно радости, смущения от восхищения таким русским, сумевшим купить на Земле Святой бесценные территории для блага своего народа. С Божьей помощью, через православную службу " Радонеж " , с группой паломников я посетила все те места, которые указаны в тексте. Не могу описать словами то первое состояние души-она ликовала. Я привезла домой большую силу для борьбы с внешним миром, с бедами, с болезнями, с потерями. Низкий поклон от народа святославный архимандрит Антонин. Спасибо и Вам, Янина. Слава Богу за всё. 21 октября 2017, 23:06 Слава Богу что православные монахи имеют в кнессете Израиля больше мест, чем католические тамара 21 октября 2017, 22:32 Спаси Бог Вас ,Янина ,за снимки.Смотрела и плакала,как -будто снова там,на Святой земле ,побывала снова.Слава Богу,что Господь сподобил меня там пожить и потрудиться.Храни всех,Господи. |
| В статье 1130 г. НПЛ обоих изводов говорится, что «того же лета отвьржеся архепископ Иоанн Новагорода, и поставиша архепископа Нифонта, мужа свята и зело боящяся Бога» . Причинунепочитания памяти Иоанна попытался установить в специальной работе В. Л. Янин. Он предположил, что это явилось результатом автокефальных устремлений Новгородского архиепископа . Ключевое значение для концепции Янина имела атрибутируемая им «Попьяну» анонимная печать, найденная в 1976 г., с поясным изображением апостола Иоанна Богослова на одной стороне и греческой надписью «Пресвятая, воззри на меня, пастыря Новгородского» на другой . Исследователь высказал предположение, что Иоанн был первым Новгородским архиереем, имевшим титул архиепископа. Образ патронального святого на печати, по мнению В. Л. Янина, отражает желание Иоанна подчеркнуть независимость Новгородской епархии как от Киева, так и от Константинополя. «Падение Ивана Попьяна,– писал исследователь,– оказывается стоящим в прямой связи с развитием конфликта между Новгородом и Киевом, в котором Иван занимал очевидную антикиевскую позицию». В 1130 г. новгородское «боярство восстанавливает свои права в управлении Новгородом в обмен на отказ от стремления к полной независимости новгородской церковной организации… Иными словами, Ивана Попьяна погубило то, что его антикиевская позиция была дополнена и стремлением к независимости от патриархии, что делало его фигуру слишком опасной для Новгорода в переломный период княжения Всеволода Мстиславича» . Гипотезу В. Л. Янина полностью и безоговорочно поддержал А. С. Хорошев в монографии, посвященной новгородской церковной истории. Исследователь полагал, что «в ходе дискуссии о границах независимости новгородского боярства в государственном управлении Новгородский епископ попытался предпринять демарш по отношению к Киеву и Константинополю для ограничения (либо ликвидации) их влияния на дела собственной епархии» . За это он был лишен кафедры, а поставленный на нее «грек» Нифонт, прибыв в Новгород, «подтвердил свой вассалитет по отношению к высшим иерархам и догматическую приверженность к церковным канонам» . |
| Я. Н. Щапов согласился с концепцией В. Л. Янина лишь отчасти: «Если и могут быть основания для того, чтобы в деятельности Иоанна Новгородского подозревать желание выйти из подчинения Киеву, хотя прямых указаний на это в источниках нет, то стремление у него к церковной самостоятельности и неподчинению Константинополю видеть вряд ли возможно» . Тем не менее исследователь соглашался с Яниным в том, что появление архиепископии в Новгороде можно датировать временем владычества Иоанна «Попьяна», причем это было связано с «республиканской конституцией Новгорода, противостоящей традиционным правам и княжеской власти, и Киевского митрополита» . Концепция В. Л. Янина, однако, построена на весьма зыбком основании. Привлекаемая им печать атрибутируется «Попьяну» лишь предположительно (хотя вероятность такой атрибуции, безусловно, имеется) и сама по себе никаким свидетельством принятия им титула архиепископа и тем более стремления к автокефалии быть никак не может. Сфрагистическое обоснование гипотезы В. Л. Янина подверг аргументированной критике А. Е. Мусин. По его наблюдениям, надпись на аверсе печати Иоанна «соответствует оформлению печатей митрополита Никифора I, рукоположившего епископа Иоанна: сходным является не только молитвенное обращение к Богоматери, но и способ титулования архиерея («пастырем» у Иоанна и «архипастырем» у Никифора I .– М. П.)», что, таким образом, свидетельствует, напротив, о стремлении к церковному единству Новгорода с Киевом, а изображение св. Иоанна имеет отношение к патрональному святому Константинопольского Патриарха Иоанна IX Агапитоса (1111–1134 гг.) . А. Е. Мусин предложил свое объяснение причин, по которым Иоанн вынужден был отказаться от Софийской кафедры и впоследствии не поминался в Новгороде. По мнению исследователя, поминовения лишало Иоанна именно отвержение его от епископства, согласно каноническим установлениям относительно лиц, самовольно оставивших свою кафедру. Ссылаясь на ряд канонов, предусматривающих отказ епископа от кафедры (9-е правило III Вселенского Собора, 17-е правило Антиохийского Собора, 16-е правило Двукратного собора, 10-е правило свт. |
| Нет, мне одному не удалось бы ее удержать дома, она оставалась только ради ребенка, но утешения в нем не находила. Девчушка как будто чувствовала это и вечером, когда мы сидели у огня в ожидании обеда, спешила забраться к дедушке на колени, как будто искала у меня прибежища. Волосики у нее были мягкие, как пух, пахло от них теплым птичьим гнездышком, и мне вспоминалась тогда Мари. Я закрывал глаза и, прильнув губами к детской головке, сидел тихонько, сдерживая желание крепко стиснуть в объятиях это маленькое существо. В сердце своем я призывал мою погибшую девочку. В то же время мне казалось, что я обнимаю и Люка. Иной раз поцелуешь ее, когда она разыграется, и чувствуешь, что щечки у нее чуть-чуть солененькие, как у маленького Люка в дни летних каникул, когда он, бывало, так набегается за день, что заснет за столом. Он не мог дождаться десерта и, отправляясь спать, обходил стол, подставляя всем подряд для поцелуя свою сонную усталую рожицу. Вот о чем я думал, пока Янина, пленница своей любви, ходила взад и вперед, неустанно кружила по комнате. Помню, как-то вечером она спросила: — Как же мне быть теперь? Что сделать, чтоб не страдать?.. Как вы думаете, это пройдет?.. Ночь была холодная; вдруг, вижу, Янина подходит к окну, распахнула створки, раскрыла ставни, высунулась из окна, смотрит на сад, залитый лунным светом, и жадно дышит ледяным воздухом. Я отвел ее на место, усадил у огня и, хотя не привык к нежностям, неловко подсел к ней и обнял за плечи. Я спросил, нет ли у нее хоть какой-нибудь поддержки: — Ты верующая? Она рассеянно повторила: — Верующая? — как будто не поняла меня. — Ну, да, — сказал я, — ты веришь в Бога?.. Она вскинула горящие глаза, недоверчиво посмотрела на меня и наконец заявила, что не видит, «какое это может иметь отношение»... Я настойчиво повторил вопрос; тогда она ответила: — Ну, конечно, я верующая. Хожу в церковь и вообще делаю все, что полагается. Почему вы спрашиваете? Вы смеетесь надо мной? — Как ты думаешь, — продолжал я, — Фили достоин великого твоего дара? Янина посмотрела на меня угрюмым, сердитым взглядом, какой бывает у ее матери, когда она не понимает, что ей говорят, не знает, как ответить, и боится попасть впросак. |
| И в этом вполне убеждает книга Хорошева о Церкви в Новгороде. В тексте перед нами проходят калейдоскопом новгородские владыки, многие из которых являются крупными фигурами в истории Русской Церкви. Летописные свидетельства об их деятельности исследователь привязывает прежде всего к событиям в государственной истории, к внешнеполитической деятельности новгородской боярской республики. Вот один из характерных выводов, содержащихся уже в первой главе исследования. Говоря о значении XI в. для истории новгородской кафедры, автор отмечает, что в этот период «вызревали условия будущего политического могущества Дома святой Софии» (С. 21). Значило ли что-то для автора могущество духовное? Знакомство с его исследованием позволяет сказать, что оно было ему безразлично. Кажется, что в исследовании как-то должно было объясняться (несмотря на ограничение в хронологических рамках XV-м веком), почему именно новгородский архиепископ Геннадий возглавил работу по сбору воедино всех библейских книг, впервые в истории Русской Церкви, почему именно здесь еще через четверть века будет вестись грандиозная работа по созданию сборника житий всех русских святых под руководством митрополита Макария. Можно ли все эти процессы объяснять только социальными и политическими причинами? Наконец, то, что Иван Грозный обрушит с наибольшей жестокостью опричный гнев именно на Новгород и почти полностью уничтожит его — имело ли это исключительно политические и экономические причины? Или Новгород был помехой для тирана как мощный центр духовного и идейного сопротивления? На новом уровне ответить на эти вопросы, связать церковные сюжеты новгородского средневековья воедино призваны уже современные историки, которые, впрочем, мимо трудов Хорошева едва ли могут пройти . Сюжетов по церковной истории Новгорода Хорошев касался и в некоторых своих статьях, например в одной из первых своих публикаций — о новгородском Аркажском монастыре, вышедшей в «Вестнике Московского университета» в 1966 г. По сути дела, она посвящена не столько церковному сюжету, сколько изучению боярской аристократии Новгорода и как бы дополняет незадолго до того появившееся исследование В.Л. Янина «Новгородские посадники». Этой статьей Хорошев всего лишь показал связь церковных построек в Аркаже монастыре с инициативой боярства Прусской улицы. Кстати, нужно сказать, что Хорошев постоянно в своих работах ссылался на труды В.Л. Янина, уточнял его выводы, иногда даже вступал с ним в печатный спор, но всегда с подчеркнутым пиететом. Думается, что не будет ошибкой сказать, что Хорошев вошел в историю исторической науки как не только формальный ученик, но как младший коллега академика Янина (по значению научного творчества). |
| Издатели «Грамот Великого Новгорода и Пскова» духовную Антония датировали временем не позднее 1147 г. – года смерти святого . В последнее время получила признание исследователей другая, более узкая датировка грамоты, предложенная В. Л. Яниным. Исследователь относит ее ко времени святительства Иоанна, т. е. к 1110–1130 гг. По мнению В. Л. Янина, в духовной Антоний «предстает… монастырским строителем, не утвержденным от епископа… в ней содержатся намеки на возможные (или имевшие место) покушения со стороны князя и епископа на иммунитет только что основанного без их участия монастыря» . Исследователь пришел к выводу, что Антоний «находился в тяжелом и затяжном конфликте с князем Всеволодом и владыкой Иоанном Попьяном, занимавшими по отношению к нему единую враждебную позицию» . Принявший датировку Янина А. Е. Мусин причину конфликта между архиепископом и основателем монастыря видит в «разности подходов к монастырскому строительству и к нормам зависимости монастыря от епископа, которые, согласно прп. Антонию, должны быть исключительно канонические (“благословение от Никиты епискупа”), а не экономические (“имение от епископа”)» . Согласно исследователю, «епископ Иоанн, похоже, демонстративно не возводил в сан главу одной из монашеских общин, что может свидетельствовать о натянутых отношениях монастыря с архиерейской кафедрой» . Выше, однако, уже говорилось, что экономическая подоплека предполагаемого конфликта епископа Иоанна с монастырями и их покровителями на самом деле не просматривается. Каких-либо других аргументов, кроме предполагаемого конфликта Антония с князем и епископом, исследователями предложено не было. Указание на «беды о месте сем» как на оставшийся в прошлом этап жизни, а также распоряжение о игуменстве («поручаю место се на игуменство»), скорее относятся ко времени настоятельства Антония в основанной им обители, чем к периоду до его поставления Нифонтом. Хотя в грамоте Антоний не указывает на свое игуменство (он называет себя «хужши во мнисех», а свое «слово» – «худым»), это может являться обычным иноческим самоуничижением. Представляется, что никакой актуальный конфликт (с епископом, князем, или кем «иным») в грамоте на самом деле отражения не получил (хотя, вероятно, в ней и содержится намек на некий прецедент, имевший место в прошлом) – в нем лишь отмечается факт покупки земли под монастырское строение на собственные средства (с указанием на то, что это произошло в епископство Никиты) и даются предостережения о возможных в будущем злоупотреблениях (симонии) при избрании и поставлении игуменов обители (характерно, что без указания конкретных имен князя и епископа ). Поэтому имеется вероятность того, что грамота была составлена Антонием уже в период его игуменства, не раньше 1131 г., и не исключено, что незадолго до кончины преподобного в 1147 г. |
| П. собр. р. лет. 1. 98 П. собр. р. лет. 1. 112 Никон. 2. 24 П. собр. р. лет. 2. 11 Татищ. 2. 233 П. собр. р. лет. 1. 134; 2. 14, 15 Татищ. 2. 253 Никон. 2. 77 П. собр. р. лет. 3. 6; 5. 157 Татищ. 2. 249 Никон. 2. 68 П. собр. р. лет. 2. 23 Там же. 1. 110, 117; 5. 151; Никон. 2. 33 П. собр. р. лет. 1. 134; 2. 17 П. собр. р. лет. 1. 88, 92, 108, 129 Никон. 1. 192; 2. 56 Степ. кн. 1. 229 Комментарии Последнее фундаментальное исследование всех имеющихся списков церковного устава Ярослава Мудрого в целом подтвердило мнение владыки Макария: архетип всех существующих редакций восходит к XI в. и тем самым может быть отнесен к концу киевского княжения Ярослава (Щапов Я. Н. Княжеские уставы и Церковь. С. 178–306). Текст грамоты церкви св. Иоанна Предтечи на Опоках, приписываемой новгородскому князю Всеволоду Мстиславичу, в том виде, в каком он дошел до нас, никак не может даже в своей основе датироваться 1134–1135 гг., т. е. правлением Всеволода. Анахронизмы, содержащиеся в грамоте, заставляют отнести ее ко времени не ранее 2-й трети XIII в. (Янин В. Л. К хронологии «Торгового устава» князя Всеволода//Археографический ежегодник за 1976 год. М., 1977. С. 60–68; Российское законодательство X–XX вв. Т. 1: Законодательство Древней Руси. М., 1984. С. 262–292 [изд. и коммент. В. Л. Янина]). И в отношении этого документа, который традиция приписывает новгородскому князю Всеволоду Мстиславичу, современная наука более скептична, чем владыка Макарий. Эту грамоту считают компиляцией, возникшей, скорее всего, в кон. XIII в. (Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 89–93; Щапов Я. Н. Княжеские уставы и Церковь. С. 165–177). Статьи 6 и 7 нынешнего текста устава Святослава Ольговича представляют собой позднейшую (вероятно, 1230-х гг.) приписку. Годовой доход Новгородской владычной кафедры по грамоте 1137 г. составлял ровно 100 гривен «новых кун» (толкование этого последнего термина спорно) (Российское законодательство X–XX вв. Т. 1. С. 230–232 [коммент. В. Л. Янина]). Предание о царских дарах Владимиру Мономаху, вошедшее в поздние летописи (Воскресенскую летопись, Степенную книгу и др.), на которые ссылается митр. Макарий, является частью более обширного сочинения, условно именуемого «Сказание о князьях владимирских», которое возникло не ранее кон. XV в. (Дмитриева Р. А. Сказание о князьях владимирских. М.–Л., 1955 (здесь и изд.); она же. Сказание о князьях владимирских//Словарь книжников. М., 1989. Вып. 2. Ч. 2. С. 370–371). |
| Лихачёв Д. С. «Софийский временник» и новгородский полит. переворот 1136 г.//Он же. Исследования по древнерус. лит-ре. Л., 1986. С. 154–184; Рыбина Е. А. Иноземные дворы в Новгороде XII–XVII вв. М., 1986; она же. Торговля средневек. Новгорода: Ист._археол. очерки. Вел.Новг., 2001; она же. Новгород и Ганза. М.,2009; Новгород и Новгородская земля: История и археология. Новг., Вып. Гайдуков П. Г. Славенский конец средневек. Новгорода. Нутный раскоп. М., 1992; Мартышин О. В. Вольный Новгород: Обществ-полит. строй и право феод. республики. М., 1992; Фроянов И. Я. Мятежный Новгород: Очерки истории государственности,соц. и полит. борьбы кон. IX — нач. XIII ст. СПб., 1992; он же. Др. Русь: Опыт исслед. истории соц. и полит. борьбы. М.; СПб., 1995; Буров В. А. Очерки истории и археологии средневек. Новгорода. М., 1994; Лурье Я. С. Две истории Руси XV в.: Ранние и поздние, независимые и офиц. летописи об образовании Моск.гГос-ва. СПб., 1994; он же. Россия древняя и Россия новая. СПб., 1997; Сорокин А. Н. Благоустройство др. Новгорода. М., 1995; Гиппиус А. А. К истории сложения текста Новгородской 1-й летописи//НИС. 1997. Вып. 6(16). С. 3–72; он же. Кн. Ярослав Владимирович и новгородское общество koh.XII в.//Церковь Спаса на Нередице: От Византии к Руси. М., 2005. С. 11–25; он же. Архиеп. Антоний, новгородское летописание и культ св. Софии//Хорошие дни: Памяти А. С. Хорошева. М., 2009. С. 181–198; он же. К реконструкции древнейших этапов истории рус. летописания//Др. Русь и средневек. Европа: Возникновение гос-в: Мат-лы конф. М., 2012. С. 41–50; он же. До и после Начального свода: Ранняя летописная история Руси как объект текстолог. реконструкции//Русь в IX–X вв.: Археол. панорама. М.; Вологда, 2012. С. 37–63; Линд Дж. Х. К вопросу о посаднической реформе Новгорода около 1300 г. и датировке новгородских актов//ДГВЕ, 1995. М., 1997. С. 263–270; Хорошев А. С. Новгородская Св. София и Псковская Св. Троица по летописным данным: (Из истории местных патрональных культов)//Mediaevalia Ucrainica: Mehmaльhicmь та icmopiя iдeй. К., 1998. Т. 5. С. 5–25; Вел. Новгород в истории средневек. Европы: К 70-летию В. Л. Янина. М., 1999; Флоря Б. Н. К изучению церк. устава Всеволода//Россия в средние века и новое время: Сб. ст. к 70-летию Л. В. Милова. М., 1999. С. 83–94; он же. Новгородская земля в XII–XIII вв.//История России с древнейших времен до кон. XVII в./Ред.: Л. В. Милов. М., 2006. С. 129–137; он же. «Сотни» и «купцы» в Новгороде XII–XIII вв.//Средневек. Русь. М., 2006. Вып. 6.С. 66–79; он же. Новгород и князья в XII в.//Вел. Новгород и средневек. Русь: К 80-летию В. Л. Янина. М., 2009. С. 295–299; он же. Призвание Рюрика и основание Новгорода//ВМУ: Ист. 2012. 5. С. 3–9; он же. «Иванское» купечество в средневековом Новгороде//Города и веси средневек. Руси: Археология, история, культура. М.; Вологда, 2015.С. 302–307; |
| 189 ...Марфа... давъ монастырю его деревню на рец Сум... – Вкладная грамота Марфы Борецкой на деревню на Суме-реке, данная «в дом святому Спасу и Пречистй Его Матери и святого Николы на Соловки, игумену Ион и старцам», хранится в фонде Соловецкого монастыря в архиве СПбИИ РАН. Текст этой грамоты неоднократно издавался (см.: Летописец Соловецкий. М., 1833. С. 14; Досифей, архимандрит. Географическое, историческое и статистическое описание ставропи-гиального Соловецкого монастыря. М., 1836. Ч. 1. С. 47; Чаев Н. С. Северные грамоты XV в.//ЛЗАК. Л., 1929. Вып. 35. С. 143–144. 30; Грамоты Великого Новгорода и Пскова... 307. С. 300). По мнению В. Л. Янина, вкладная Марфы Борецкой на ее Сумскую вотчину была дана уже после казни ее сына Димитрия в 1471 г., о чем свидетельствует условие Марфы ставить в монастыре поминальную трапезу по ее почившим родственникам «на Дмитрев день» (см.: Янин В. Л. Новгородские акты XII–XV вв. С. 257–258). В архиве Соловецкого монастыря существует еще одна – поддельная – «грамота Марфы Посадницы», которая якобы была дана ею игумену Зосиме на ее вотчину в Умбе-реке. Текст этой «грамоты» сохранился в списке XVII в., которую, однако, долгое время принимали за оригинал, так как к ней была приложена свинцовая «печать Марфы Посадницы» (впоследствии утраченная), а в самой грамоте была указана дата – 1470 г. (см.: Летописец Соловецкий. М., 1833. С. 17; Досифей, архимандрит. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального Соловецкого монастыря. М., 1836. Ч. 1. С. 57; Чаев Н. С. Северные грамоты XV в.//ЛЗАК. Л., 1929. Вып. 35. С. 129–130. 30; Грамоты Великого Новгорода и Пскова... 219). Доказательства поддельности этой грамоты были приведены в исследованиях В. Л. Янина и В. А. Бурова (см.: Янин В. Л. Новгородские акты XII–XV вв. С. 357–358; Буров В. А. О печати «Марфы-Посадницы» (из истории фальсификации)//Российская археология. 1999. 1. С. 193–196). 193 ...приде благоврный великий князь Иван Васильевич... на Великий Новград... – Великий князь Иван III (1462–1505) предпринял свой первый поход на Великий Новгород летом 1471 г. |
|
|
