| 1–2 стт. – размышление пророка Даниила в первый год Дария Мидянина об исполнении пророчества Иеремии о вавилонском плене; 3–19 стт. – молитва о народе, Иерусалиме и храме; 20–23 стт. – явление архангела Гавриила; 24–27 стт. – откровение о семидесяти седминах. Стт. 1–2. Откровение датируется первым годом Дария Мидянина, т.е. годом падения вавилонской монархии (539 до Р.Х., следовательно, незадолго до окончания предречённого пророком Иеремией 70-летнего срока вавилонского плена. Даниил предался размышлению об этом пророчестве Иеремии, видя, что семидесятилетний срок плена истекает, а суд Божий над Вавилоном, предсказанный Иеремией же ( Иер.25:11–12; 29:10 ), исполнился в завоевании Вавилона мидо-персами. Стт.3–19. Зная греховность своего народа, пророк обратился к Богу с усердной молитвой от лица всего народа. В первой половине молитвы (3–14 стт.) исповедуется всеобщая греховность иудейского народа, который своими прегрешениями прогневал Бога и навлёк на себя бедствия плена, предсказанные в законе Моисея ( Лев.26:14–39 ; Вт.28:15–68). Во второй половине (15–19 стт.) пророк умоляет Господа помиловать прогневавший Его народ, отвратить Свой справедливый гнев от Иерусалима, в котором призывалось имя Его, и восстановить опустошённое святилище. Молитва оканчивается словами: «Господи! услыши; Господи! прости; Господи! внемли и соверши, не умедли ради Тебя Самого, Боже мой, ибо Твое имя наречено на городе Твоём и на народе Твоём» (19 ст.). Стт.20–23. Молитва пророка была услышана. Ещё до окончания её, около времени вечернего жертвоприношения, явился к нему архангел Гавриил, посланный от Бога для разъяснения его недоумений и сообщения ему нового откровения. Стт.24–27. – откровение о семидесяти седминах, которое является ответом на недоумения и молитву пророка о милости Господа к Его народу и опустошённому святилищу и заключает в себе пророчество о времени пришествия Мессии-Христа (в своём окончательном исполнении). В данном откровении под седминами (евр. «шавуим») разумеются седмины лет, или семилетия, известные евреям из Закона ( Лев.25:3–5 ), и 70 седмин, следовательно, обозначают период в 490 лет. |
| В гл. X к занимающей нас теме относится отрывок стт. 1–18. Образ овец и пасущего (слово ποιμ ν больше не употребляется) снова возвращается в той же главе в стт. 26–30. С толкованием отрывка X 1–18 связана хорошо известная трудность. Приточный образ стт. I слл. состоит в том, что пастырь входит дверью. Между тем, в дальнейшем утверждается в одно и то же время, что Иисус есть пастырь (стт. 11, 14, а по смыслу и стт. 2–5) и та дверь, которою пастырь входит (стт. 7, 9). Трудность эту почувствовали, вероятно, уже древние. В верхнеегипетском переводе ст. 7 стоит не «дверь», а «пастырь». Но вариант этот не дает выхода, поскольку в ст. 9 остается «дверь». Бультман считает стт. 7 и 9 редакционными вставками евангелиста 3 , и вообще перекраивает наш отрывок, как он перекраивает и другие части Евангелия от Иоанна. Как известно, перекройка эта, неизбежно субъективная, но в наше время постоянно предлагаемая, вызвала справедливую критику Додда 4 , который сумел понять Евангелие от Иоанна, как органическое единство, отправляясь от традиционного порядка текста, находящего поддержку и в древних рукописях. И вообще та трудность, о которой идет речь, есть трудность мнимая. Дело идет о явлении, с которым мы повторно встречаемся в Новом Завете. Напомню, в общем контексте Мф. XIII, толкование притчи о сеятеле (стт. 19–23), с одной стороны, и притчи о плевелах (стт. 36–43), с другой стороны. В первом семя есть слово о Царстве (ср. ст. 19 слл.), а почва, на которую оно падает, – образ разных состояний человеческой души. Во втором случае поле есть мир, а доброе семя – сыны Царства (ср. ст. 38 слл.). Значит ли это, что первым толкованием исключается второе, или наоборот? Некоторые так думают 5 . Но эту точку зрения едва ли можно защищать. Случай, который представляет толкование двух вышеупомянутых притч, в Новом Завете отнюдь не единичный. Еще разительнее начало Puмл VII . В ст. 1 речь идет о власти закона над человеком, пока человек жив. Смерть человека есть освобождение его от закона. Эта мысль возвращается в ст. |
| Вторая половина последней седмины приходится на первые 3 1/2 года апостольской проповеди, призвавшей всех быть участниками Нового Завета. После этого должно было наступить окончательное запустение ветхозаветного святилища, завершённое римлянами в 70 г. по Р.Х. Об этом запустении, с указанием на пророчество Даниила, говорят евангелисты-синоптики: Мф.24:15 ; Мк.13:14 ; Лк.21:20 . Неканонические места в книге пророка Даниила В переводе Семидесяти, славяно-русской Библии и в Вульгате, книга пророка Даниила имеет некоторые дополнительные повествования, по сравнению с еврейским текстом, которые составляют неканоническую часть книги. К ним относятся молитва Азарии и песнь трёх отроков – Анании, Азарии и Мисаила – в печи вавилонской) (3:24–90); история Сусанны (13 гл.) и повествование об идоле Виле, драконе и шестидневном пребывании Даниила во рву львином (14 гл.). А. Песнь трёх отроков (3:24–90) По содержанию этот отдел разделяется на две части: в первой излагается молитва Азарии (стт.25–45), во второй – песнь трёх отроков – Анании, Азарии и Мисаила (стт.52–90). В покаянной молитве Азарии оплакиваются грехи еврейского народа, в наказании его пленом признаётся правосудие Божие и выражается надежда на спасение Господом от бедствий (стт.24–45). В хвалебно-благодарственной песне отроков – Анании, Азарии и Мисаила, прославляется Господь за все дела Его в мире и за спасение их в огненной печи (стт.52–90). Между молитвой Азарии и песнью трёх отроков имеется краткое историческое замечание о том, что в то время, когда царские слуги продолжали всё более и более усиливать пламя, в раскаленную печь к трем отрокам сошел ангел Божий и охладил пламя (стт.46–51). Молитвы Азарии и песни трёх отроков нет в еврейско-масоретском тексте Библии, поэтому 3:24–90 и считаются неканоническими; но есть основания думать, что и этот отдел первоначально был написан на еврейско-арамейском языке, так как он имеется в греческих переводах; в частности, в переводе Феодотиона, составленном во 2 в. по Р.Х. с еврейского текста. Кроме того, неканонический отдел логически тесно связан с каноническим текстом главы: в стт.91–92 подтверждается упоминаемое только в рассматриваемом неканоническом отделе (ст.49) явление в печи ангела – «четвёртого мужа, подобного сыну Божию». Отцы Церкви придавали песни трёх отроков высокий авторитет (напр., И.Златоуст, бл.Феодорит и др.), а Православная Церковь употребляет песнь отроков за богослужением. Первая половина её: покаянная молитва Азарии и начало песни отроков (стт.26–56) послужила основанием для 7-й песни утренних канонов, а вторая половина – хвалебная песнь всех отроков (стт.57–88) явилась основанием для 8-й песни. 15-я паремия на Литургии в Великую субботу читается вместе с неканоническим прибавлением. |
| Отдел 36:24–28 читается в качестве паремии в праздник Пятидесятницы, так как, согласно церковному пониманию, полное осуществление содержащегося в нём пророчества относится не к послепленным, а к христианским временам. В образе воскропления водой, очищающей грехи и духовно возрождающей человека, Церковь усматривает обетование о ниспослании даров Св.Духа, исполнившееся в день Пятидесятницы, а также указание на ниспослание благодати Божией в таинствах Крещения и Миропомазания, принимая которые новозаветный человек духовно возрождается (ср.учение Спасителя о воде живой. Ин.4:14; 7:37–39 ). 37 гл. Видение оживления сухих костей (1–14 стт.) и символ двух жезлов (15–28 стт.) 1–14 стт. Описание видения дано в 1–10 стт., а истолкование его в 11–14 стт. Господь в видении вывел пророка в поле полное человеческих костей: кости были «весьма сухие» – это пояснение указывает на то, что в них не оставалось никаких признаков хотя бы недавней принадлежности к живому организму, что они принадлежали давно умершим людям и поэтому были обнажённые от плоти и иссохшие. Господь обвёл пророка вокруг поля и спросил его: «оживут ли кости эти?» Пророк ответил: «Ты, Господи Боже, знаешь это». Тогда Господь повелел пророку проречь на кости, чтобы они ожили. И вот по слову пророка поднялся шум: кости стали соединяться каждая к составу своему и покрылись жилами, плотью и кожей, только духа не было в них. Господь повелел вторично пророку проречь о духе. По слову пророка дух вошел в мёртвые тела, они ожили и вот встало на ноги великое полчище (1–10 стт.). 11–14 стт. Истолкование видения. Господь объяснил пророку смысл видения: кости – это дом Израилев; они говорят: «сухи кости наши, погибла надежда наша, мы как мертвецы». Но «вот Я отверзу гробы ваши ... и дам Дух Мой в вас, и оживёте». Это пророчество заключает в себе двойной смысл: буквальный или исторический и эсхатологический; в нём говорится: 1) о возвращении изгнанников из плена и 2) о воскресении мертвых, причём очень ясно подчёркивается двухсторонность человека: тела восстановились, духа не было. Это пророчество таким образом заключает в себе важные догматические основания библейского вероучения. |
| Стт.13–18. Исполнители царского повеления об избиении мудрецов намеревались убить вместе со всеми мудрецами Даниила и трёх его друзей, но Даниил упросил царя дать ему время для разъяснения сна и вместе с друзьями обратился с молитвой к Богу. Стт.19–23. Даниил получил откровение о содержании и значении сна Навуходоносора и прославил милость всемогущего Бога, дающего мудрость и силу молящимся Ему. Стт.24–28а. Даниил обратился к Ариоху, начальнику царских телохранителей, с просьбой приостановить исполнение царского приказания и сообщить царю о возможности истолкования его сна. У царя он подтвердил, что только с божественной помощью возможно выполнить его требование, ибо только Сам Бог может открыть эту тайну. Стт.28в-35. Даниил сообщает царю, что сновидение его было ответом на вопрос, занимавший его пред отходом ко сну: «что будет после сего?» слав. «чесому подобает быти по сих?», т.е. что последует после его царствования? Далее, относя все откровения силе Божией, Даниил восстанавливает в памяти Навуходоносора его сновидение: царь видел огромного и страшного видом истукана, у которого голова золотая, грудь и руки серебряные, живот и бёдра медные, голени железные, а ноги частью железные, частью глиняные (31–33 стт.). Затем царь видел, как от горы сам собою без действия рук, оторвался камень, ударил в ноги истукана и сокрушил их, а все составные части истукана: золото, серебро, медь, железо и глина превратились в прах, который разнесло ветром без остатка; самый же камень превратился в гору и наполнил собой землю (34–35 стт.). Это сновидение Навуходоносора о четырёхсоставном истукане позднее было дополнено подобным же по значению видением Даниила языческих царств под видом четырёх хищных зверей, от которых отнимается власть и передаётся «Сыну Человеческому» (гл.7). Стт.36–45. Толкование сновидения. Значение сна Навуходоносора по объяснению пророка было следующее: 1) Золотая голова истукана означает вавилонское царство (подобно крылатому льву – первому зверю 7-й главы) (7:4). |
| Стт.21–32. Незаконность лжепророков. Продолжая обличение, Иеремия разоблачает их ложную, пустую и незаконную миссию (23–24). Господь не посылал их и не говорил им. Они проповедуют свои собственные иллюзии, «обман своего сердца», ложные сны. Ложь не может быть откровением Яхве, если даже пророк называет Его имя. Пророк, родственный Ваалу, не имеет чести у Яхве. Сны лжепророков надо ясно отличать от слова Божия, как мякину от зерна (28). Истинное слово Господне подобно огню и молоту, разбивающему камень (29). Стт.33–40. О вечном поношении и бесславии, ожидающем лжепророков. Иер.31 . Пророчество о спасении и о Новом Завете В настоящей главе излагается утешительная речь пророка, обращённая к израильтянам (стт.1–22) и иудеям (стт.23–26), к тем и другим (стт.27–40) о спасении их от ассирийско-вавилонского плена, возвращении к обетованной земле и благополучной жизни в ней. Но полное и окончательное блаженство для израильтян и иудеев, по мысли пророка, наступит тогда, когда Господь заключит с ними Новый Завет, вечный, духовный и вселенский, который завершит и заменит Ветхий Завет . Стт.15–16. «Так говорит Господь: голос слышен в Раме, вопль и горькое рыдание; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет» (ст.15). Рахиль – жена Иакова, мать Иосифа и Вениамина, праматерь колен Ефремова, Манассии и Вениаминова. В речи пророка она названа матерью всех израильтян, так как колено Ефремово, самое многочисленное из северных племён, и по имени этого колена всё 10-ти коленное северное царство называлось Ефремовым. Рахиль была погребена около Вифлеема, в колене Иудином, на юг от Иерусалима, а Рама находилась в колене Вениаминовом, на север от Иерусалима. Чтобы нагляднее изобразить те бедствия, каким подвергались израильтяне во время ассирийского плена, пророк представляет родоначальницу их Рахиль как бы ожившей и огласившей таким сильным рыданием Вифлеем, что плач её был слышен в Раме. Возвещая от имени Божия возвращение израильтян из плена всему еврейскому народу, пророк призывает Рахиль удержать голос свой от плача: «Так говорит Господь: удержи голос твой от рыдания и глаза твои от слёз, ибо есть награда за труд твой, – говорит Господь, – и возвратятся они из земли неприятельской» (ст.16). Подобно всякой матери, заботящейся о детях своих, полагающей много труда и старания в деле их воспитания, но забывающей все свои лишения при виде взрослых и благоденствующих детей, Рахиль должна позабыть своё великое горе от лишения своих потомков и утешиться, так как они благополучно возвратятся на родину и снова будут благоденствовать. Таково значение рассматриваемого пророчества Иеремии (стт.15–16) в ближайшем историческом смысле, в приложении к еврейскому народу. |
| Точно так же изъяснил это пророчество псалма в апостол Павел в своей проповеди в Антиохии ( Деян. 13:34–37 ). 11 ст. Словами этого стиха, по толкованию апостола Петра, изображаются спасительные последствия для всего человечества славного воскресения Спасителя, которые состояли в том, что Спаситель открыл верующему человечеству путь к вечной жизни и вечному блаженству. Таким образом слова псалма о нетлении Праведника чрез Иисуса Христа исполнились и на Давиде, которого Победитель смерти вместе с другими ветхозаветными праведниками вывел из ада и приобщил к полноте Своего блаженства. Псалом 21 (22). Псалом Давида. «В конец, о заступлении утреннем». Это пророческий псалом о распятия Иисуса Христа на Голгофе. Ср. Ис. 52:13 53:12. Историческим поводом к написанию этого псалма послужило гонение Саула на Давида в пустыне Маон. Окруженный со всех сторон воинами Саула, Давид оказался в безвыходном положении, и только внезапное нападение филистимлян на Израильское царство, отвлекшее Саула, избавило Давида от рук Саула и неминуемой позорной смерти ( 1Цар. 23:24–26 ). Давид, внутренне переживший тогда как бы самые мучения и смерть от неправедных гонителей, описал в псалме не только свои собственные страдания, но по вдохновению Божию предызобразил также поругание, страсти и смерть своего великого Потомка, Господа нашего Иисуса Христа. По содержанию псалом разделяется на две части (стт. 1–22 и стт. 23–32). В первой части (стт. 1–22) предызображаются страдания и смерть невинного Праведника. Псалмопевец в молитвенном вопле выражает жалобы на то, что он оставлен Бегом, в то время как тяжелые обвинения, возводимые на него, отдаляют надежду на спасение, но он не отчаивается (2–3 стт.). Страдалец уверен, что Господь поможет ему так же, как Он помогал отцам и предкам его во всякой нужде, когда они с верою обращались к Нему (4–6 стт). Он находится в самом бедственном положении, враги же насмехаются над ним, злорадствуют и богохульно глумятся над его благочестивым упованием на Бога (7–9 стт.). Страдалец с молитвенным воплем снова обращается к Богу, указывая на тяжесть своего положения, на озлобление своих врагов и необходимость скорой помощи. Злобные враги со всех сторон окружили его, как дикие звери, и ждут его смерти (12–14). |
| И прежде всего, Пастырь Добрый знает Своих овец, и овцы знают Его, подобно тому, как Пастыря Доброго знает Отец, и Он знает Отца, и душу Свою полагает за овец (стт. 14–15). Это значит, что жертвенная смерть Пастыря-Сына потому имеет искупительную силу, что полагающий Свою душу Пастырь Добрый пребывает в единении с овцами и с Отцом. Единение это, которое здесь определяется, как познание, иногда определяется, как вера (ср. XVII, 20–21), иногда, как любовь (там же ст. 23), но как бы оно ни определялось, оно есть то единение Пастыря и овец, которое предполагается приточным образом стт. 2–5 и делает возможным посредничество Иисуса, о котором идет речь в стт. 7–10. В ст. 16 служению Пастыря Доброго усваивается универсальная полнота. Пастырь Добрый есть Единый Пастырь единого стада, в которое он собирает всех овец: сего и не сего двора. В общем контексте Евангелия от Иоанна учение о едином стаде Единого Пастыря, несомненно, относится к Церкви, но как раскрытие приточного образа стт. 1–5, оно прежде всего говорит о границах служения Пастыря Доброго. Точнее говоря, оно отрицает эти границы и распространяет служение Иисуса на всех овец, Ему принадлежащих, где бы они ни находились. Универсальная полнота есть тоже существенный признак искупительного служения Пастыря Доброго. Но в стт. 17–18 толкование Иисуса возвращается вплотную к мысли стт. 11 и 15: Пастырь Добрый полагает Свою душу за овец. Как и в ст. 15, Его искупительная смерть предполагает Его единение и с овцами и с Отцом. Но и больше: Отец любит Пастыря Доброго за то , что Он полагает Свою душу. Терминология Иоанна не позволяет говорить о количественном различии веры, познания и любви. Не располагаем мы и бесспорными критериями для определения их качественного различия, так же точно, как мы не знаем и не можем знать, в чем, именно будет отличие тела духовного от нашего теперешнего тела душевного (ср. I. Кор. XV, 44). И все-таки наши тексты позволяют нам сказать, что единение Пастыря Доброго и Отца, которое определяется в ст. 15, как единение познания, открывается, силою искупительного подвига Сына, как единение любви. И еще последнее и, может быть, самое замечательное; Пастырь Добрый не только добровольно полагает душу Свою, но и вновь воспринимает ее. Еще точнее: Он полагает Свою душу, чтобы снова воспринять ее. Еще двойную власть Он имеет по заповеди Отца, и Отец его любит не только за то, что Он полагает Свою душу, но и за то, что Он вновь ее воспринимает. |
| 21–24 стт. Человек не только свободен от грехов отца, но даже может освободиться от своих собственных беззаконий: если он покается и исправится – останется жив, «Разве я хочу смерти беззаконника? – говорит Господь Бог . Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив?» (ст.23). 25–32 стт. Ответ на вторую злую поговорку: «неправ путь Господа!». Господь через пророка отвечает: «послушайте, дом Израилев! Мой ли путь неправ? не ваши ли пути неправы?» (ст.25) и в заключение снова призывает их к покаянию и нравственному исправлению: «Отвергните от себя все грехи ваши ... и сотворите себе новое сердце и новый дух ... обратитесь – и живите» (стт. 31–32). Чтобы правильно понять принцип индивидуальной ответственности, впервые чётко провозглашённый Иезекиилем, нужно рассматривать его в контексте богословия Иезекииля и всего Ветхого Завета, а не одной главы: иначе можно придти к неправильному воззрению, что благоденствие или несчастье всегда является отражением нравственного состояния человека, его праведности или греховности, против которого направлена целая книга Ветхого Завета (кн.Иова и отчасти кн.Екклезиаст). 19 гл. Две элегии: о царях и князьях иудейских По повелению Господа Иезекииль должен поднять плач о царях и князьях иудейских. 1–9 стт. – первая элегия. В ней Иудея представляется под образом львицы, воспитавшей молодых львов, из которых один уведён в Египет (Иоахаз, в 608 г.), – а другой – в Вавилон (Иехония, в 597 г.). 10–14 стт. – вторая элегия, в которой Иудея изображается под образом виноградной лозы, раньше приносившей прекрасные плоды и крепкие ветви, годные на скипетры властителей (скипетр – символ власти), а теперь она вырвана и брошена на землю; иссохшие когда-то крепкие ветви её пожрал огонь, а ствол пересажен в землю сухую и жаждущую. Не совсем ясно, кого обозначает ствол виноградной лозы в стт.13–14: некоторые думают, что здесь вторично идёт речь об Иехонии, который в стихах 5–9 изображён как один из двух молодых львов, но более вероятно, что это Седекия, которому предстояла участь более суровая сравнительно с участью его предшественников. В таком случае вторая элегия имеет пророческий характер, если обе эти плачевные песни написаны в одно время. |
| Конец 21-й главы – речь об Аммоне (21:28–32); глава 22 – обвинение иудейской столицы, которая называется «городом кровей» и подробно перечисляются совершаемые в ней преступления. 23 гл. Аллегория о двух сестрах – Оголе и Оголиве 1–35 стт. Смысл аллегории – обличение идолопоклонства в северном и южном царствах, за которое первое уже наказано изгнанием, а второму это наказание предстоит. Содержание аллегории следующее. Жили две сестры-дочери одной матери: старшая по имени Огола, – это Самария, или израильское царство; младшая по имени Оголива – это Иерусалим или иудейское царство. Обе сестры ещё во время юности своей предавались блуждению (т.е. идолослужению) в Египте. Потом некоторое время они были верными истинному Богу, а затем опять уклонились в идолопоклонство. Сначала это сделала Огола-Самария, увлекшись идолослужением ассирийцев и египтян, заключая с ними союзы, которые и погубили её, а детей её рассеяли в плену (политические союзы с язычниками, против которых выступали пророки, обычно приводили к религиозному влиянию культа более сильного союзника) (1–10 стт.). Видела это Оголива, или иудейское царство, но не вразумилась несчастием старшей сестры, а ещё более её предалась идолослужению. За это и она подвергнется той же участи от вавилонян, богам которых стала поклоняться (11–35 стт.). 36–39 стт. являются добавлением, в котором аллегория излагается несколько иначе: обе сестры рассматриваются вместе и обвиняются ещё в служении Молоху, осквернении святилища и нарушении субботы. 24 гл. Притча о кипящем котле и символ молчания пророка 1–14 стт. В 10-й день 10-го месяца девятого года плена (588 г.), когда Иерусалим был осаждён Навуходоносором, Господь повелел Иезекиилю записать об этом, а предстоящую ему участь изложить в притче о кипящем котле с вложенным в него мясом. 15–24 стт. Господь запретил Иезекиилю по принятому обычаю оплакивать свою жену, умершую вечером того же дня, но переносить своё горе молча, в знак того, что весть о разрушении столицы приведёт изгнанников в такое оцепенение, подобное онемению, что слёзы не польются из их глаз. |
|
|
